Четвертый всадник

В городе, на тот момент, только в Москве — оставалось ещё по меньшей мере пять миллионов нелегальных мигрантов. Если же считать с людьми, находящимися в городе вполне законно, но имеющими ближневосточные или кавказские корни, то общая численность лиц, одномоментно оказавшихся вне закона превышала десять миллионов. По всей стране таковых набиралось, наверное, около двадцати миллионов.

Часть из этих людей решила пытаться прорваться сквозь оцепление и бежать из города. Таких преследовала и уничтожала авиация или созданные специально под эту задачу «егеря» на «Тиграх» с тепловизорами и пулемётами.

Часть — уходила на дно, перестав выходить из квартир на улицы. Многих спасали их русские соседи — принося еду, отваживая патрульных сообщениями что «тут живут Ивановы, но им не здоровится». Многих напротив соседи сдавали — и тогда к ним приходила смерть в виде солдат в «химгондонах» и с автоматами в руках. Все зависело от «докризисных» отношений с соседями, и многие «гости столицы» успели, уже стоя на краю карьера, крепко пожалеть, что вели себя с соседями грубо и вызывающе.

Многие, решив, что «однова живем» ударялись во все тяжкие. Резко скакануло количество преступлений против личности, в особенности изнасилований и разбоев. Появились и банды откровенных убийц, охотящихся именно на русских — из соображений мести.

Страна погрузилась в кровавый хаос.

Между тем — в городах начался голод: поставщики боялись везти в охваченные подземными пожаром гражданской войны и заражённые города еду. Кроме того — многие магазины, в первую очередь мегамоллы — закрылись. Часть по причине отсутствия боящегося заразы персонала, часть из страхов самих владельцев. Крупные торговые центры закрыли по приказу правительства, как потенциальные рассадники заразы.

Плохо стало и с медицинским обслуживанием: поликлиники оказались закрыты ровно по той же причине, что и мегамаркеты. Медпомощь оказывалась «неотложкой» и «скоряком», вот только после нескольких случаев, когда на адресе оказывалась банда вставших на тропу войны мигрантов, мочивших «смурфиков» на месте — врачи стали боятся ездить без армейского сопровождения. Сами врачи сменили синие халаты (давшие, собственно название) на противочумные комплекты. Это также не прибавляло спокойствия населению.

Помимо инфекции, которая была где-то там — людям стал угрожать собственный социум. Немудрено, что из городов началось бегство. Теперь бежали не только обречённые на истребление мигранты, но и простые мирные жители. Вертолёты исправно отстреливали термоконтрастные цели. На «звериных тропах» в лесах образовывались целые кладбища из пытавшихся прорваться. Трупы так и гнили, поскольку умные животные давно откочевали из зоны боевых действий, испугавшись движухи, ну а глупых давно отстрелили по термическим засечкам.

И тем не менее — многие умудрялись прорваться. В ход шли неожиданные решения в виде термоодеял, охлаждаемых углекислотными огнетушителями, костюмы из фольги. В конечном итоге на дворе был разгар весны, а вертолётов было недостаточно, чтобы контролировать каждые сто метров.

Как ни странно, городская инфраструктура худо-бедно, но в большинстве мест работала. Из кранов текла вода, канализация сливалась, был свет и даже работал Интернет. Секрет был прост — коммунальщики были заражены почти в полном составе, но из человеколюбия приняли решение «стоять у станков» до тех пор, пока это было вообще возможно. Среди горожан был брошен клич, призывающий тех, кто уже понял, что заразился — присоединяться к обеспечению города. Добровольцев набралось немало. Коммунальщики с удовольствием учили их как поддерживать город на плаву ещё хоть какое-то время.

Одни обречённые учили других, как продлить жизнь живым…

… Когда приходит беда — людям свойственно замыкаться в собственном мирке. Не видеть чужих проблем. Считать, что происходящее касается только их. Забавно, но это явно приобретение нового времени — для стайных животных индивидуализация стресса не характерна.

Считая, что все беды мира сосредоточились на нём, человек нередко не замечает, насколько он счастливее других. Народ давно подметил это явление, выразив его в короткой пословице: «Там хорошо, где нас нет!». Впрочем, возможно, у данной пословицы есть и иное толкование.

… В то время, как в России происходили описанные ранее кровавые события, в остальном мире ситуация была ничуть не лучше. В Китае уничтожение трущоб вместе с жителями приняло массовый характер. Жертв никто не считал. Жители, несмотря на информационную блокаду, как-то узнавали о том, что их ждёт и всеми силами расползались по карантинной зоне. В отличии от гастарбайтеров в России, китайцы, учитывали, что эпидемия в толпе передаётся лучше. Поэтому, в крупные стаи обречённые не сбивались, предпочитая наоборот рассасываться по одиночке.

В силу географических особенностей крупных китайских городов, полноценная блокада зачастую была крайне затруднена.