Генка и Нинзя

А Нин-зя, будто и не слышала Славку, продолжала резким, шипящим тоном:

— Говори, и тогда избежишь последствий. Где штаб? — Вдруг она внезапно повернулась к Генке и обычным голосом произнесла: — Вообще слово «штаб» мне не нравится. Не бывает штаба у ковбоев.

— Форт, — не веря в то, что говорит это, подсказал Гена.

— Точно! Где форт, говори, жалкий бледнолицый!

— Да ты с ума сошла совсем, какой форт? — Заорал Славик, которого как прорвало. Видно, он тоже думал, что их с Генкой разоблачат и побьют. Так-то тоже было неприятно и страшно, но меньше. По крайней мере, это все еще игра. — Это у немцев штаб, дура!

Славик был абсолютно прав.

Кроме индейцев, ковбоев, казаков и разбойников были еще «наши» и «немцы». И отличались они тем, что там действительно был штаб.

Генка играл в «войнушку» с дворовыми друзьями раньше, пока его семья не переехала. И отлично помнил правила.

Обе команды выбирали каждый раз новое место, желательно, скрытое от посторонних глаз. И назначали его штабом. В штабе обязательно надо было хранить «секретные бумаги», и обычно их изображали газеты, сложенные квадратом и перевязанные бечевкой. Целью игры было не столько найти и пристрелить врага, сколько взять его в плен с целью допроса. Вот тогда-то и спрашивали «Где штаб?». Пленники гордо молчали, хоть их и унижали всякими способами. Дразнили, швырялись землей на одежду, иногда плевали в лицо. «Немцы», чувствуя свою обязанность быть трусливыми, просто потому, что были «немцами» и врагами, сдавались именно на этом этапе. Некоторые даже раньше, если могли получить от родителей особо сильный нагоняй за испачканную одежду.

А вот «наши», русские, терпели до конца. Потому что советский солдат никогда не выдаст, где штаб.

И когда арсенал обзывательств был исчерпан, начинались пытки. Генка сам видел, как одному мальчишке «немцы» три раза делали «крапиву», причем довольно сильно — это когда на запястье жертвы смыкают пальцы и крутят в разные стороны, чтобы защемить кожу и потянуть.

Сам Генка пару раз попадал под «крапиву», но терпел. Было больно, но он был советским солдатом.

Теперь, глядя, как Нин-зя ломает правила, он чувствовал себя в сто раз хуже, чем во время «крапивы».

Самое ужасное в том, что звать на помощь было бесполезно, сараи находились далеко от жилых домов. Да и смысл… Кинуться на Нинку и повалить ее? Тогда рассыплется вся его история, и задание будет провалено.

Гена ни за что не признался бы, даже себе самому, что часть его испытывала радость при виде связанного врага. Но другая его часть требовала сделать хоть что-нибудь. Хотя бы призвать Нинку вспомнить правила.

— Вообще, штаб и правда только у… — начал он, но Нин-зя его прервала взмахом руки. Наклонилась к Славику и сурово сказала:

— Бледнолицый, у тебя есть только один шанс спасти свою жизнь. Скажи мне, где ваш форт, и я подарю тебе быструю смерть.

Славка замотал головой и покосился на Генку. Но тот молчал и кривился, как от зубной боли.

— Поверь мне, ты захочешь быстрой смерти, — продолжила Нинка и стала опять размеренно ходить вокруг столба. — Я могу приказать своим воинам привязать тебя к лошадям и они разорвут тебя на части заживо. Я могу вырезать кожаный шнурок, намочить его и обвязать вокруг твоей шеи… а потом бросить тебя на палящем солнце со связанными руками и ногами. А шнурок будет медленно высыхать и душить тебя… тоже медленно. Или…

Нин-зя потрогала рогатку, висящую у нее на поясе. А потом, неожиданно шагнув к Генке, вырвала у него из рук свой старый лук и стрелу.

Наложила ее на тетиву, натянула лук и прицелилась Славику ровнехонько в глаз.

Стрела не была острой в том смысле, что у нее не было наконечника. Конец ее был закруглен, чтобы при попадании с расстояния десяти-пятнадцати шагов, при слабом натяге, она разве что ощутимо стукала противника. С пяти шагов, Генка знал это по тому, какие отметины оставил на Лёше, било больнее, оставались маленькие круглые синяки.

Нин-зя стояла так близко к Славке, что «острие» стрелы почти касалось его глаза. Мальчик застыл, всхлипнув.

Генка тоже застыл, не в силах поверить в происходящее.

— Где. Ваш. Форт. — Разделяя слова, повторила Нинка.

— Я не знаю, — скулящим шепотом ответил Славик. — Не знаю, правда, его у нас и нету, честное пионерское!

Нинка, услышав про пионера, досадливо цокнула языком. И этот звук вывел Генку из ступора, в котором он пребывал с той секунды, как девочка натянула тетиву.

— Вождь… — осторожно начал он, подспудно ожидая, что стрела вонзится ему в глаз, если он что-то сделает не так. Но Нин-зя благосклонно хмыкнула и сказала:

— Говори, Крадущийся в Тенях.

Генка бросил на Славика взгляд, которым хотел того поддержать, но увидел, что мальчик на него и не смотрит.