Он думал, если не сказать — был уверен, что симпатичен ей. С момента их первой встречи прошло около полугода, в течение которых он смотрел на неё с часто бьющимся сердцем, писал ей смс-ки, проявлял многочисленные знаки внимания, но, вместе с этим, — собирался духом; однажды ему предстояло сказать всего лишь три слова, способных перевернуть его жизнь к лучшему.
Добавить в моё избранное
49 мин, 52 сек 10607
В то утро, третьего марта, Андрей, весь чистый, вымытый и опрятно одетый, выклянчил у матери сотню рублей и нарочно покинул дом пораньше. Ларёк, поставленный у школы, готов был к сливанию товара с семи тридцати утра.
Сдача была придавлена плиткой шоколада «Альпен Гольд»; получился импровизированный самолёт с трепещущими на ветру крыльями-десятками. «Благодарю!»— и шоколад съехал в недра портфеля к учебникам. До последней перемены — у обоих классов уроки заканчивались в час дня. Представив портрет своей возлюбленной, Андрей оставил магазинчик далеко позади себя и, как солдат, маршировал к школе.
«Сегодня или никогда» — решил он про себя.
Сорокапятиминутные уроки длились предательски долго тем солнечным утром. Дневник нахватал неприлично много оценок, подкреплённых пророчеством учительницы физики: «У тебя никакой логики, Байкалов! Не видать тебе аттестата, как собственных ушей! Попомнишь ты мои слова, когда будешь виновато ковырять ножкой землю у ПТУ. На, забирай свой паршивый дневник! И кем ты намереваешься быть, а?! Стране не хватает»…
Андрей безразлично процедил эти нравоучения через свой мозг и сгрёб дневник себе; не сдачей экзаменов она запугивала ещё с самого праздника Первое сентября. Но 8«А» оставался всегда оптимистичен — «Придёт тому время — напишем! Что нам?»
ДЗЗЗЗ-ЗЗЗЗ!— звонок, как тысячи колокольчиков, разорвал в клочья тишину последнего (Фуф! Наконец-то!) урока. Измученное ожиданием сердце Андрея подпрыгнуло к горлу, как чёртик из коробочки.
«Вот сейчас!»
Тетрадь с учебником улетели в сумку, лямки — на плечи, и — вниз, пока она не ушла домой. Сердце стучало во всём теле, как большой барабан.
Тогда она уже влезала в свою куртку болотного цвета. Завидев его в дверях — несмелого, боязливого, неуверенного, — приветственно махнула ему рукой. Кто-то невидимый подтолкнул Андрея в спину. « Иди! Давай-давай!» Он, задержав дыхание и незаметно для себя ссутулившись, подошёл к ней (она всё ещё улыбалась, словно угадывая его намерения) и протянул ей шоколадку, тёплую от ладоней; обёртка блеснула в лучах лампы.
Я тебя люблю!
«Всё, сказал! Теперь»…
Она в секунду осунулась, утеряв прежний румянец, вырвала из его окаменевших пальцев «Альпен Гольд» и наградила Андрея такими словами:
— Что за бред? Ты — меня???
То, что родители снова укатали в очередную командировку, оставив квартиру на попечение их единственному чаду, Андрей знал, навскидку, уже минут двадцать — путь от школьного порога до дома.
«Дорогой, ты всё знаешь! Мы вернёмся через полторы недели. Деньги я положила тебе на стол. Трать их разумно, пожалуйста. Приглашать друзей разрешаю, только будьте осторожны и особо не шумите. Надеюсь на твою серьёзность, Андрюш. От отца тебе привет. Всё, давай! Целую».
Ключи от двери, в связке с остальными — от почтового ящика и от ящика с деньгами, — Андрей повесил на гвоздь за металлическое кольцо; они тихо звякнули. Из наушников, спущенных на шею, «рубила» группа «Fear Factory», одна из любимых. Непривычная тишина заволокла квартиру и, казалось, плутала по ней, как пыль. Школьный день стирался как ластиком, а предстоящий вечер надо было как-то распланировать. Музыка погасла.
Порядком изношенный портфель фирмы «Samsonite» проехался по предплечью, перешёл на локоть и с ладони сиганул затем на ковёр, почти неслышно грянув книгами. Лямки, как две мёртвые змеи, легли тут же.
Выполнив по порядку основные процедуры «по приходу домой», Андрей брезгливо выпотрошил сумку на кровать, достал из общей кучи учебник по алгебре и, придав вращение, запустил на стол. Вслед вспорхнула 12-ти страничная тетрадка, приземлившаяся у пачки перетянутых резинкой денег. Андрей взял их и прошелестел по корешкам. В нос ударил запах свежих банкнот.
— Раз, два, три… — пересчёт дал две тысячи сто рублей. Отложил в сторону и сел на стул делать домашнее задание. Покрытый лаком стол стоял у самого окна, отражая ярко жёлтым пятном солнечные лучи; это ничуть не мешало ученику расправляться с домашкой. Или нет — наслаждаться великолепным видом на этом прозрачно-объёмном экране.
В руке оказалась ручка (уровень чернил был на критической отметке), Андрей быстро просмотрел условия заданий, выудив те, по его мнению, что были просты в решении, то есть не требовали много времени, и старательно вписал заголовок-шапку «Домашняя работа». Дело оставалось за малым — включить мозг и вспомнить урок. Решебником Андрей не пользовался, но тот всё равно лежал про запас поверх рисунков в ящике.
По ту сторону окна светило яркое солнце, как бы иллюстрируя приход и утверждение позиций весны. На детскую площадку, с каруселью, горкой и ещё много с чем, высыпали маленькие ребята; судя по тем, кто составлял их большинство, — класс, вероятно, второй или третий. Заливистый смех кружил над машинами и пугал ворон, кропотливо обследующих траву в поисках чего-нибудь съестного.
Сдача была придавлена плиткой шоколада «Альпен Гольд»; получился импровизированный самолёт с трепещущими на ветру крыльями-десятками. «Благодарю!»— и шоколад съехал в недра портфеля к учебникам. До последней перемены — у обоих классов уроки заканчивались в час дня. Представив портрет своей возлюбленной, Андрей оставил магазинчик далеко позади себя и, как солдат, маршировал к школе.
«Сегодня или никогда» — решил он про себя.
Сорокапятиминутные уроки длились предательски долго тем солнечным утром. Дневник нахватал неприлично много оценок, подкреплённых пророчеством учительницы физики: «У тебя никакой логики, Байкалов! Не видать тебе аттестата, как собственных ушей! Попомнишь ты мои слова, когда будешь виновато ковырять ножкой землю у ПТУ. На, забирай свой паршивый дневник! И кем ты намереваешься быть, а?! Стране не хватает»…
Андрей безразлично процедил эти нравоучения через свой мозг и сгрёб дневник себе; не сдачей экзаменов она запугивала ещё с самого праздника Первое сентября. Но 8«А» оставался всегда оптимистичен — «Придёт тому время — напишем! Что нам?»
ДЗЗЗЗ-ЗЗЗЗ!— звонок, как тысячи колокольчиков, разорвал в клочья тишину последнего (Фуф! Наконец-то!) урока. Измученное ожиданием сердце Андрея подпрыгнуло к горлу, как чёртик из коробочки.
«Вот сейчас!»
Тетрадь с учебником улетели в сумку, лямки — на плечи, и — вниз, пока она не ушла домой. Сердце стучало во всём теле, как большой барабан.
Тогда она уже влезала в свою куртку болотного цвета. Завидев его в дверях — несмелого, боязливого, неуверенного, — приветственно махнула ему рукой. Кто-то невидимый подтолкнул Андрея в спину. « Иди! Давай-давай!» Он, задержав дыхание и незаметно для себя ссутулившись, подошёл к ней (она всё ещё улыбалась, словно угадывая его намерения) и протянул ей шоколадку, тёплую от ладоней; обёртка блеснула в лучах лампы.
Я тебя люблю!
«Всё, сказал! Теперь»…
Она в секунду осунулась, утеряв прежний румянец, вырвала из его окаменевших пальцев «Альпен Гольд» и наградила Андрея такими словами:
— Что за бред? Ты — меня???
То, что родители снова укатали в очередную командировку, оставив квартиру на попечение их единственному чаду, Андрей знал, навскидку, уже минут двадцать — путь от школьного порога до дома.
«Дорогой, ты всё знаешь! Мы вернёмся через полторы недели. Деньги я положила тебе на стол. Трать их разумно, пожалуйста. Приглашать друзей разрешаю, только будьте осторожны и особо не шумите. Надеюсь на твою серьёзность, Андрюш. От отца тебе привет. Всё, давай! Целую».
Ключи от двери, в связке с остальными — от почтового ящика и от ящика с деньгами, — Андрей повесил на гвоздь за металлическое кольцо; они тихо звякнули. Из наушников, спущенных на шею, «рубила» группа «Fear Factory», одна из любимых. Непривычная тишина заволокла квартиру и, казалось, плутала по ней, как пыль. Школьный день стирался как ластиком, а предстоящий вечер надо было как-то распланировать. Музыка погасла.
Порядком изношенный портфель фирмы «Samsonite» проехался по предплечью, перешёл на локоть и с ладони сиганул затем на ковёр, почти неслышно грянув книгами. Лямки, как две мёртвые змеи, легли тут же.
Выполнив по порядку основные процедуры «по приходу домой», Андрей брезгливо выпотрошил сумку на кровать, достал из общей кучи учебник по алгебре и, придав вращение, запустил на стол. Вслед вспорхнула 12-ти страничная тетрадка, приземлившаяся у пачки перетянутых резинкой денег. Андрей взял их и прошелестел по корешкам. В нос ударил запах свежих банкнот.
— Раз, два, три… — пересчёт дал две тысячи сто рублей. Отложил в сторону и сел на стул делать домашнее задание. Покрытый лаком стол стоял у самого окна, отражая ярко жёлтым пятном солнечные лучи; это ничуть не мешало ученику расправляться с домашкой. Или нет — наслаждаться великолепным видом на этом прозрачно-объёмном экране.
В руке оказалась ручка (уровень чернил был на критической отметке), Андрей быстро просмотрел условия заданий, выудив те, по его мнению, что были просты в решении, то есть не требовали много времени, и старательно вписал заголовок-шапку «Домашняя работа». Дело оставалось за малым — включить мозг и вспомнить урок. Решебником Андрей не пользовался, но тот всё равно лежал про запас поверх рисунков в ящике.
По ту сторону окна светило яркое солнце, как бы иллюстрируя приход и утверждение позиций весны. На детскую площадку, с каруселью, горкой и ещё много с чем, высыпали маленькие ребята; судя по тем, кто составлял их большинство, — класс, вероятно, второй или третий. Заливистый смех кружил над машинами и пугал ворон, кропотливо обследующих траву в поисках чего-нибудь съестного.
Страница
1 из 15
1 из 15
