Вещи мертвеца

— Так это все был только дурной сон… — с облегчением выдохнул он и пошатываясь встал на ноги, затем краем глаза заметил, уже успевшую порядком подсохнуть, лужицу собственной желчи на асфальте и добавил, — ну почти все.

Если бы у Степы с собой были часы, то он бы знал, что подходили к концу уже вторые сутки его заточения в аномальном тоннеле, который все больше и больше казался живым. Теперь, после того отвратительного послевкусия гниющего мяса, который оставил во рту местный листик, словосочетание «живой тоннель» приобретало более глубокий и пугающий смысл.

— Пойдем, коробочка, нам здесь не рады, — Степа наклонился за загадочным Сашиным подарком и чуть снова не оказался на земле. Головокружение было достаточно сильным, но он морально был к нему готов и все же устоял на ногах.

— Идем, пока эти твари снова не начали ржать, — он прижал обеими руками на удивление прохладный металл к груди и зашагал вперед, продолжая свой бесконечный поход в никуда, свою отчаянную попытку выжить без плана и стратегии. Просто бездумная медленная гонка со смертью, в которой он не мог выиграть, но собирался убегать как можно дольше.

— Слушай, коробочка, — Степа не знал, говорит он вслух или же эта способность покинула его, — а Саша не передавал тебе никаких посланий? Может записка какая, или что устно просил передать? Нет? — он поднес коробку к уху, — Я так и думал. Да, я знаю, коробочка, он всегда был таким скрытным. Никогда не угадаешь, что у этого гаденыша на уме. Был пацан как пацан, в футбол вместе гоняли, дрались с уродами из двора напротив… Нет, ты не подумай, они не инвалиды, обычные дети, просто мы тогда их уродами считали. Как почему? Они же из двора напротив — значит враги. Конечно, а ты как думала? Люди то еще дерьмо… А потом раз и он уже писатель. Ишь че, важная шишка. Знать меня не знает и даже на дни рождения зовет нехотя. Что говоришь? Да, точно, не ровня я ему, наверное, был, со своими девятью классами и ПТУ. Гусь свинье не товарищ. И женился так же. Ни слова от него, ни смски, а потом БАХ! Звонит мамке и говорит, что уже свадьбу сыграл. Вот и что после таких делов думать прикажешь, а, коробочка?

Пивоваров, расстроенный собственным монологом, сплюнул, а вернее сделал вид, что сплюнул, на обочину.

— Что говоришь, коробочка? — он снова поднес ее к уху, — попробовать влезть в его шкуру? Это типа повеситься или как? А-а, — он протянул это «а» так, будто понял, о чем ему толковали, — Пойму, как он думал и, может быть, пойму какой код! Ну ты, коробочка прям молодец. С твоим умом хоть в депутаты. Ни за что бы до такого не допер. И как мне влазить? Что делать то надо? О чем мог думать писака, смотря на петлю? Я бы на его месте думал про петлю, по-моему, очевидно. Нет? А что тогда? О семье?! — Степа хрипло рассмеялся, — О семье этот козел в последнюю очередь думал, это уж точно. Ну и что, что записку мне оставил? А подарок тот, так вообще бессмысленный кусок железа, хотя ты и сама знаешь… Ну ладно, ладно, только не ори ты так. Предупреждал он меня про тоннель, ну дык кто же мог знать, что это правда? Ну хорошо, может и думал он о семье, но поздновато, как по мне, было. И как это с кодом поможет?

Тут Пивоваров запнулся, будто ему действительно ответили. В его плавящемся от невыносимой жары мозгу ярким огнем загорелась огромное как вся вселенная слово «МАРА». Последние слова Саши, были не про Марину, не про хреновую полицию и даже не про извинения перед братом. Нет, послание с того света было про мару и только про нее.

Степа остановился и посмотрел на кодовый замок. Он знал, что правильный ответ на загадку коробки — мара. Он был уверен в этом настолько, насколько мог быть уверен вообще в чем-либо.

Он стоял посреди дороги, и пялился на замок, скрипя поржавевшими от жажды шестернями в попытке хоть как-то применить полученное из ниоткуда знание. И ему в этом деле снова помогла «светлая мысль». После прошлой встречи он ждал ее так долго и так жадно, что обрадовался ей как обрадовался бы кружке прохладной воды.

Саша был писателем и словами зарабатывал себе на жизнь. Но как можно было запихнуть слово в цифры? Правильно, по буквам. Звучит тупо, но если разобраться, то все станет на свои места. Каждая буква алфавита имеет свой порядковый номер, а с номерами в кодовом замке все гораздо проще.

— Мара. Первая буква М, — Степа начал считать, одновременно с этим загибая пальцы на руке, — А Б В… М. Четырнадцать. Это две цифры, а в пароле всего четыре, значит все слово не влезет… Но что, если…?

Он предположил, что раз самая большая цифра каждого барабана, это девять, то нужно посчитать насколько четырнадцать больше девяти. Вышло пять.

Считая в уме порядковые номера букв и крутя барабанчики кодового замка, Пивоваров казался себе Нобелевским лауреатом, совершающим величайшее открытие в истории человечества и от части он был прав.