Девочка в картинках, или Лёда Грин и Шкаф Бесконечности

На юге бушевал палящий ураган, и сыпал серный град. Грянул гром, и, словно по мановению волшебной палочки невидимого чародея, на пути автомобиля Белого креста выросла живая стена из лучших сынов Небесного Отца.

— А вот и заинтересованные лица, о которых я упоминал, — обратился к Леде ковбой. — Девять тысяч девятьсот девяносто девять лиц, если быть точным.

— Кто они?

— Мои старые друзья.

— Они здесь, чтобы помочь нам, да?

— А ты как думаешь?

— Выглядят они впечатляюще — доспехи сияют белизной, а стяги с ликами святых внушают трепет. Но! Почему они стоят спиной к Луне? И вообще… — девушка на мгновение осеклась. — Что нам делать, Крест? И что делать мне? Ты так и не сказал, чего от меня хочешь!

— Лишь того, чего хочешь от себя ты, дорогуша.

— Но я не знаю, чего хочу!

— Узнаешь. И в том будет наше спасение.

— Ты сбрендил? Нам нужен план!

— И он у нас есть. Убьем всех, а потом пойдем кушать печеньки.

Блуждающий быстро расстегнул ремни и со свистом выпрыгнул из машины.

— У-и-и-и, я король ящериц! Я могу все!

— Кре-е-е-ест, — взревела Леда.

Обернувшись, она обнаружила, что силуэт ковбоя уже успел превратиться в маленькую, едва различимую точку.

— Вот же придурок… Ну, и как нам теперь быть?

— Мне страшно, — откликнулся Пф.

— Мне тоже, дружок.

— Не обращай внимания на человека за занавеской, — неожиданно произнес робот и лихо крутанул руль. Шестиколесный болид затрясло — он увеличивал скорость. — Горнило битвы — его родная стихия. Он знает, когда и какими картами необходимо играть.

— Очень на это надеюсь, — задумчиво ответила студентка. — Очень.

До Луны оставалось всего лишь несколько километров. Вдали показались устремленные в небо серые трубы. Они яростно дымили и выглядели так, будто руки построили подле царицы ночи новые фашистские концлагеря.

Первым делом Белый крест избавился от пончо. Лунные реки заструились по его поджарому торсу, что был укутан в древние египетские бинты. На землистых висках заблестели капельки пота. В правой руке ковбой крепко сжимал револьвер, а в левой, целиком и полностью кибернетической, — широкий, весь в электрических сполохах молот-метеор. В его стальном нагруднике призрачным миражом отражалось Священное войско.

Бессмертная армия крестоносцев, ведомая мудростью Готфрида Бульонского, слишком долго ожидала этого часа. Столетие за столетием верные служители Господа мучились от безделья и ненужности. Они усердно, денно и нощно, молились о том, чтобы Всевышний призвал их. Молились! И вот наконец Он прислушался к их мольбам. Спасение было близко.

Ave Maria!

Выточенные из мрамора воины света, облаченные в механизированные доспехи, что были прилежно украшены католической символикой, казались целостным организмом. Единожды облекшись в цвета вознесения, войны полностью перерождались и в беспамятстве отрекались от своего греховного прошлого. Мрачная завеса средневекового невежества не сковывала их общий разум — они были чисты, они были свободны. Свободны от скверны сомнения и еретических заблуждений. Они знали, ради чего жили.

Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae. Amen.

Блуждающий пристально разглядывал стоявшее перед ним белоснежное море. Тысячи и тысячи пустоголовых фанатиков, преданные сомнительным идеалам самой долгоиграющей в истории человечества мега-корпорации, сегодня падут от его руки. Застывшие с поднятыми серебристыми пулеметами на плечах, они были похожи на каменных идолов с острова Пасхи. Каждый доспех был увешан молитвенными свитками, страницами из Библии и даже пузырьками со святой водой. С забрал одинаковых шлемов смотрели печальные лики ангелов.

Белый крест на секунду вернул пистолет обратно в кобуру, после чего запустил руку в правый карман брюк. Как следует там пошарив, он вздрогнул. Пусто.

— Нет-нет-нет, не может этого быть!

Лихорадочно повторив процесс, он вновь ничего не обнаружил. Кошмар! Его дневной запас сигар истощился, оставив после себя лишь завлекающий приторный запах. Представить худший вариант развития событий было сложно. Реальность в очередной раз оказалась циничной сукой.

Лицо ковбоя мгновенно покрылось алыми пятнами. В руке снова возник револьвер.

— Я не собираюсь впустую тратить наше общее время и напоминать вам о том, что Католическая церковь далеко не самый мой заклятый враг, — обратился Белый крест к Священному войску. — Да, я стар. Необычайно стар. Непозволительно стар. Настолько стар, что с умилением наблюдал за тем, как первые христиане, жадно вкушая хлеб и вино, поклонялись своему неокрепшему Спасителю. Ха-ха! Еще задолго до рождения вашей Церкви мое слово имело силу. Так внемлите же ему — МОЕМУ СЛОВУ! — и покорно отступите.