В ночь полной луны

На шестую ночь и произошло то, о чем мы собираемся поведать простодушному читателю, мнящему себя большим докой, которого якобы нельзя провести на мякине. Изнуренный хлопотливым днем, Силантий бросился на постель и заснул. Тем временем за селом село солнце, и мир погрузился в темноту. Еще некоторое мгновение единым светлым пятном виднелась церковь, но скоро и её окутала тень, и не стало никакой возможности разглядеть собственную руку. Сон так крепко овладел Силантием, что, казалось, никакая сила не могла его разбудить, но вот тихо скрипнули ставни, петли которых разъел недавний ливень, и спящий проснулся. Он сел на кровати, но в кромешной тьме не мог понять, спит или бодрствует его сознание, потому что разницы между закрытыми и открытыми глазами не было; ощущалась лишь непроглядная мгла. Полную тишину нарушали лишь звуки идущего дождя. Порыв ветра распахнул незапертые ставни, и в комнату проник мягкий серебристый лучик, посланный луною; он заскользил по полу, принося с собою ощущение красоты и покоя. Хрустальное спокойствие было раздроблено стуком копыт о дорогу, ведущую к дому. Казалось, что кусочки тишины, звеня, разлетались как искры. Такие мелодичные звуки могло издавать только благородное животное. Но вот у ворот стало тихо, Силантию подумалось, что какой-нибудь запоздалый путник свернул к его дому, но мысль о том, что это может быть губернский доктор, подстегнула его, и он поспешил к невидимому гостю. Замешкавшись в сенях в поисках сапог и наконец надев их, он вышел на крыльцо. К его удивлению, всадник был уже во дворе, хотя ворота и были закрыты. Не успев ничего понять, Силантий узнал лицо человека, сидящего на коне, и услышал треск поднимающихся дыбом своих волос. Всадник, а вернее всадница, ничего не говоря, смотрела, повернув свое жуткое лицо, на Силантия. В каждом из её призрачных белых глаз отражалась луна. Каменным изваянием под ней стоял конь, и сквозь него беспрепятственно проходил лунный свет. Первым молчание нарушило грозное привидение: — О, низкий человек, не сдержавший слова, помнишь ли ты меня? Вижу, что помнишь! Значит, не забыл ты, что является моим? Так вот, слушай! Если в три дня не выполнишь то, что обещал, тогда невесте твоей не жить! Заберу её к себе! Сказала так всадница и, завернувшись в клочок тумана, растаяла. Долго стоял Силантий, не в силах сдвинуться с места, но вот колени его подогнулись, и он рухнул на сырую землю, проклиная свою судьбу за столь жуткую шутку… Рано утром в двери дома отца Кондратия постучались. Крестясь и зевая, батюшка отпер дверь стучавшему; перед ним стоял Силантий. — Чего надо? — спросил поп, скребя бороду. — Христом богом прошу, не погуби. Выслушай, — бухнулся на колени Силантий. — Встань, сыне, встань, — засуетился поп, сразу почуяв всю серьезность положения. Уже через полчаса, облаченный в нужные одеяния, отец Кондратий был в церкви и выслушивал горестную историю Силантия. Выслушав всё до конца, он глубоко задумался, запустив свой мощный кулак в густую бороду. Подумав некоторое время, он зашептал:— Я помочь тебе не могу, Силантий. Ты попал в руки Сатаны, и тут уж не мне за твою душу бороться — другой человек нужен. Есть такой человек, живет он в ста верстах отсюда, в землянке у Ефимовской часовни. Схимник он. Ступай к нему, он чтет чернокнижие и тебе может помочь. Силантий загнал трех лошадей, но зато в тот же вечер был на месте. Часовню он нашел сразу, а затерянную среди деревьев землянку ему удалось отыскать, лишь спросив о ней проходящих мимо ребятишек. Та землянка представляла из себя длинную, глубокую, темную нору, крытую сверху сосновыми бревнами. Ветхая крыша землянки от времени осела и сравнялась с землей, заросла бурьяном, и, если бы не темное пятно входа, обращенное на восток, то её можно было бы и не заметить. Силантий подошел к низенькой дощатой двери, сколоченной из горбыля, и постучал. Долгое время внутри строения было тихо, затем послышался надсадный кашель, и дверь отворилась. На Силантия глянули внимательные черные глаза, посаженные вглубь совершенно голого, не имеющего никакой растительности черепа, отчего выражение его лица было немного хитроватым и добродушным. — Прохожий! — хихикнула голова, пряча в кулачок свой маленький ротик, утыканный крепкими мелкими зубами. — А мы вот завсегда прохожему рады, и ужин уже дымится. Как ждали, как ждали, — сказал схимник и жестом гостеприимного хозяина пригласил Силантия в свою обитель. Внутри было намного аккуратней, чем снаружи. Посреди комнатушки стоял столик, сколоченный из досок, в углу был сложен небольшой очаг из грубых камней. Старый трухлявый чурбан служил вместо стула. Усадив на него Силантия, старик захлопотал вокруг стола, собирая ужин и одновременно расспрашивая гостя о деле, которое его привело сюда. Уже после первых слов Силантия старец стал слушать с удвоенным вниманием, выражение его лица стало вдумчивым и серьезным. Когда рассказ был закончен, он молча сел у огня. Затем тихо произнес: — Прав, трижды прав отец Кондратий. Ты в руках настоящей ведьмы.