Дом Дождя

Эрика останавливается возле двери, за которой глухое безмолвие дома. Толкает ее и входит в небольшую, судя по отсутствию привычного эха комнату. И только потом открывает глаза. Она в уютном кабинете; несмотря на полумрак, можно рассмотреть большой стол, поодаль от которого разместилось кресло на четырех ножках. Обивка потускнела, и потеряла лоск, но при желании можно разобрать простой рисунок из пересекающихся разноцветных треугольников. На столе метроном, с блестящим металлическим маятником, хрустальная пепельница с щербатым краем, из-под которой виден уголок зеленого велюра, еще есть игральные кости, пожелтевшие от времени, которые показывают две единицы. Там же, на столешнице из мореного дуба, небольшой портативный магнитофон. Эрика касается выключателя на стене, и кабинет доктора заливает яркий свет.

Полки в кабинете заставлены книгами и высокими картонными коробками, в которых бобины с записями. Эрика следует вдоль полок, рассматривая большие фолианты, с золоченными надписями, затем возвращается к столу. Ей нужно немного времени, чтобы разобраться с кнопками и тумблерами, и дернувшись, бобины начинают синхронно вращаться, перематывая пленку. Повернув верньер, Эрика увеличивает громкость, слушая зазвучавшие в комнате голоса:

— Опишите, все что видите

— Я вижу… коридор, он темный. Пахнет грязью и еще чем-то… знакомый запах, но я не могу вспомнить что это.

— Где этот коридор?

(Тихий всхлип, еле слышный шорох)

— Он под землей, глубоко. Здесь слишком темно и сыро, и я слышу голоса. Это они… зовут…

— Чьи это голоса? Вы можете сказать чьи они?

(Постукивание)

— Голоса детей. Я слышу плач, они зовут по имени и…

— Пять.

— Они ближе, и становятся громче! Коридор под землей, я чувствую как сверху давит потолок. Сырые стены, а еще голоса, они зовут, но не меня…

— Четыре

(Женщина смеется, слышен хриплый кашель и шорох)

— Три.

— Зовут, но я не могу разобрать, понять точно.

— Два.

— Они знают кто им нужен, это…

— Один…

(Шорох, и тихое постукивание).

Услышанное ни о чем не говорит девушке. Она удобно устраивается за столом, и изучает бумаги, разбросанные в беспорядке. Среди бумаг много газетных вырезок, но одна из них, пожелтевшая, надолго привлекает внимание. На ней обрамленный текстом снимок женщины — Эрика знает ее, ведь на фото она сама, в черной бейсбольной кепке и очках. Эрика смеется, хохочет утирая слезы, поскольку в смазанных мгновениях наложены разные воспоминания, но некоторые из них не доступны ее расщепленной действительности.

Она снова в черном «Шевроле» несется по федеральной трассе, отмеряя мили с той самой минутки, когда полицейский револьвер с тяжелой рукояткой выплюнул свинцовые пули. Эрика насвистывает несложный мотив, ведь это она за рулем автомобиля, а та, вторая мертва. Она избавится от ее тела чуть позже, остановившись ненадолго где-нибудь у Асбери Парк, и направится потом к заливу Хука, двигаясь вдоль побережья.

Время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, Эрика смотрит на женщину в очках. Козырек кепки скрывает волосы, но Эрика и без того знает цвет ее волос.

— Это ведь ты убила ее, Эрика, не так ли? — Доктор Туки стоит у двери, прислонившись к стене; его руки спрятаны в карманах белого халата, и Эрика вынуждена согласится со словами доктора. Так или иначе, револьвер рано или поздно выстрелил бы, разница только в том, кто остался за рулем.

Доктор нехотя отлепляется от стены, и подходит к столу. Бобины магнитофона неподвижны, Эрика остановила воспроизведение, дослушав сессию до конца, но голоса по прежнему звучат в ее голове. Она слышит их, сидя за рулем «Шеви», слышит, стоя на песчаном берегу, слышит все время. Доктор Туки поворачивает ручку, и бобины начинают крутиться в обратную сторону, перематывая пленку в начало записи.

Что-то щелкает в голове Эрики, и она возвращается в пыльный салон автомобиля:

— Расскажи мне о Доме Дождя — этот голос знаком ей. Возможно она слышала его раньше, ну конечно слышала. Просто очень немногие способны сразу разобрать что к чему. Все очень просто — Эрика слышит свой голос, искаженный динамиками магнитофона.

— Пожалуйста, пожалуйста, не стреляйте… Я прошу вас, пожалуйста… — голос женщины в автомобиле.

— Ты знаешь что нужно мне!

— Не нужно, не делайте этого…

Женщина плачет, и это выводит Эрику из себя. Она кричит:

— Замолчи сука! — и повторяет вновь и вновь. — Замолчи, замолчи, замолчи…

Эрика безумна, чтобы понять это можно даже не заглядывать в зеркало заднего вида, в котором отражается ее перекошенное лицо. Женщина в салоне автомобиля замирает, вжимаясь в сиденье водителя. На передней панели «Шевроле» толстый слой пыли, словно машина добрый десяток лет простояла в гараже.