Добавить в моё избранное
46 мин, 49 сек 12034
Эрика не собирается нежиться на пляже, просто холодный и свежий воздух хорошо прочищает мозги, а это нужно ей больше всего, просто хотя бы для того, чтобы понять кто она такая. Впереди дорога к цели, позади горящий автомобиль и звуки полицейских сирен.
— Мама, долго еще? — Лили капризно хмурит лобик, в то время, как Аманда уткнулась лицом в телефон, водит пальцем по экрану, перемещая кубики. — Ну ма…
— Потерпи немного — Эрика устало смахивает мешающую прядь, и в раздражении давит на руль, «Хонда» возмущенно сигналит, и фургон, наконец, убирается с дороги. Проезжая мимо, Эрика видит как водитель фургона вытаращился на нее из окна. Они выехали рано утром, чтобы ближе к вечеру быть дома. То-то Генри обрадуется. Она специально не сообщила ему, что приедет с девочками на день раньше, пусть это станет небольшим семейным сюрпризом.
Если признаться самой себе, то дело даже не в желании сделать приятно мужу, просто Эрике невыносимо еще один день оставаться с матерью. Слушать ее бесконечные излияния, доводы почему Эрика не может стать хорошей женой, почему не умеет воспитывать дочерей, не хочет правильно вести себя в хорошем обществе, ну и так далее. С самого детства Эрика привыкла отключаться, каждый раз, когда мать заводила свою старую пластинку, просто представляла себе океан, который накатывает одну волну за одной на песчаный пляж.
— Мамочка, я хочу пить!
— Аманда, дай ей немного сока — Эрика смотрит в зеркало заднего вида, пытаясь сосредоточиться на дороге. Острая боль пронзает затылок, и два детских силуэта сзади расплываются, становятся похожими на смазанные пятна.
— Почему я должна давать ей свой сок?
Эрика вздыхает.
— Потому что нужно делиться с младшими.
Упрямая Аманда отодвигается от сестры, и делает вид, что увидела что-то интересное за окном.
— Мамочка, пить очень хочется.
— Аманда…
— Она выпила свой сок, пусть теперь терпит до дома.
— Я не хочу терпеть.
— Если ты поделишься соком, я куплю всем чипсы — Эрика чувствует странную тревогу, которая становится все сильнее по мере приближения к дому.
— И колу.
— Хорошо — соглашается Эрика, съезжая с шоссе на дорогу, что приведет их домой.
— Мама, скажи Лили, пусть не толкается.
— Лили!
— Она первая начала — Лили картинно скрещивает руки, и отодвигается от сестры.
Эрика подъезжает к дому, уже затемно. В окнах темно, и это ничуть не удивляет ее. Возможно Генри за домом, возится в гараже, там у него небольшой верстак, и полка с инструментами, иногда, когда находит вдохновение, ее муж весь день может строгать какую-нибудь несчастную деревяшку. Машину она оставляет у въезда, (нужно будет напомнить Генри, чтобы он потом загнал ее в гараж), и с сумками в руках подходит к двери. Ключ обычно спрятан под большим горшком, с нарисованной геранью, но сейчас он не понадобится. Эрика останавливается у приоткрытой двери, за которой темнота. Она опускает сумки на влажную после вчерашнего дождя плитку, которой вымощена тропинка, ведущая от калитки, и толкает дверь, проваливаясь в холодную темноту…
— Один — Доктор Туки щелкает пальцами, и Эрика открывает глаза.
Они вдвоем в кабинете доктора. Эрика расположилась в небольшом кресле, с тканной обивкой, тогда, как мистер Туки восседает за огромным столом, на котором много разной всячины: там и метроном с никелированным маятником, и полная окурков пепельница, и игральные кости, показывающие две единицы, и ворох бумаг, которые уже не вмещает в себя картонная папка. Если присмотреться, то можно увидеть краешек пожелтевшей газетной вырезки — Эрика не очень любопытна, но в прошлый раз успела заметить отвратительного качества снимок женщины в очках и бейсбольной кепке. Портативный магнитофон заряжен бобиной, и продолжает записывать все происходящее в кабинете.
— Это очень интересно, Эрика — доктор Туки ободряюще смотрит на нее, между пальцами он держит карандаш, кончиком которого чуть слышно постукивает по столешнице. Со своего места девушка может рассмотреть каждый волосок в его бороде, пожелтевшие зубы, и серые глаза, что добродушно уставились на пациентку. — Возможно, мы сможем вдвоем разобраться что к чему, не так ли Эрика? Во всяком случае я вижу прогресс.
Несомненно. Каждый раз он погружает ее в осень и сны, отправляет прямиком в прошлое, в котором (возможно) есть ответы. Осталось только подобрать правильные вопросы. Отчего-то Эрика пребывает в полной растерянности, подспудно понимая, что идет не туда, куда хочется ей, но ведомая доктором в одному ему известном направлении, она не имеет сил сопротивляться его воле. Знать бы толком, чего ему нужно — каждый раз, Эрика выныривает из воспоминаний, словно из вязкого болота, вся испачканная грязной вонючей жижей. Это грязь прошлых грехов, детка, — так бы могла сказать мать, но Эрике нет нужды пользоваться ее мудростью, куда проще собирать обрывки дел минувших, чтобы получить полную картину.
— Мама, долго еще? — Лили капризно хмурит лобик, в то время, как Аманда уткнулась лицом в телефон, водит пальцем по экрану, перемещая кубики. — Ну ма…
— Потерпи немного — Эрика устало смахивает мешающую прядь, и в раздражении давит на руль, «Хонда» возмущенно сигналит, и фургон, наконец, убирается с дороги. Проезжая мимо, Эрика видит как водитель фургона вытаращился на нее из окна. Они выехали рано утром, чтобы ближе к вечеру быть дома. То-то Генри обрадуется. Она специально не сообщила ему, что приедет с девочками на день раньше, пусть это станет небольшим семейным сюрпризом.
Если признаться самой себе, то дело даже не в желании сделать приятно мужу, просто Эрике невыносимо еще один день оставаться с матерью. Слушать ее бесконечные излияния, доводы почему Эрика не может стать хорошей женой, почему не умеет воспитывать дочерей, не хочет правильно вести себя в хорошем обществе, ну и так далее. С самого детства Эрика привыкла отключаться, каждый раз, когда мать заводила свою старую пластинку, просто представляла себе океан, который накатывает одну волну за одной на песчаный пляж.
— Мамочка, я хочу пить!
— Аманда, дай ей немного сока — Эрика смотрит в зеркало заднего вида, пытаясь сосредоточиться на дороге. Острая боль пронзает затылок, и два детских силуэта сзади расплываются, становятся похожими на смазанные пятна.
— Почему я должна давать ей свой сок?
Эрика вздыхает.
— Потому что нужно делиться с младшими.
Упрямая Аманда отодвигается от сестры, и делает вид, что увидела что-то интересное за окном.
— Мамочка, пить очень хочется.
— Аманда…
— Она выпила свой сок, пусть теперь терпит до дома.
— Я не хочу терпеть.
— Если ты поделишься соком, я куплю всем чипсы — Эрика чувствует странную тревогу, которая становится все сильнее по мере приближения к дому.
— И колу.
— Хорошо — соглашается Эрика, съезжая с шоссе на дорогу, что приведет их домой.
— Мама, скажи Лили, пусть не толкается.
— Лили!
— Она первая начала — Лили картинно скрещивает руки, и отодвигается от сестры.
Эрика подъезжает к дому, уже затемно. В окнах темно, и это ничуть не удивляет ее. Возможно Генри за домом, возится в гараже, там у него небольшой верстак, и полка с инструментами, иногда, когда находит вдохновение, ее муж весь день может строгать какую-нибудь несчастную деревяшку. Машину она оставляет у въезда, (нужно будет напомнить Генри, чтобы он потом загнал ее в гараж), и с сумками в руках подходит к двери. Ключ обычно спрятан под большим горшком, с нарисованной геранью, но сейчас он не понадобится. Эрика останавливается у приоткрытой двери, за которой темнота. Она опускает сумки на влажную после вчерашнего дождя плитку, которой вымощена тропинка, ведущая от калитки, и толкает дверь, проваливаясь в холодную темноту…
— Один — Доктор Туки щелкает пальцами, и Эрика открывает глаза.
Они вдвоем в кабинете доктора. Эрика расположилась в небольшом кресле, с тканной обивкой, тогда, как мистер Туки восседает за огромным столом, на котором много разной всячины: там и метроном с никелированным маятником, и полная окурков пепельница, и игральные кости, показывающие две единицы, и ворох бумаг, которые уже не вмещает в себя картонная папка. Если присмотреться, то можно увидеть краешек пожелтевшей газетной вырезки — Эрика не очень любопытна, но в прошлый раз успела заметить отвратительного качества снимок женщины в очках и бейсбольной кепке. Портативный магнитофон заряжен бобиной, и продолжает записывать все происходящее в кабинете.
— Это очень интересно, Эрика — доктор Туки ободряюще смотрит на нее, между пальцами он держит карандаш, кончиком которого чуть слышно постукивает по столешнице. Со своего места девушка может рассмотреть каждый волосок в его бороде, пожелтевшие зубы, и серые глаза, что добродушно уставились на пациентку. — Возможно, мы сможем вдвоем разобраться что к чему, не так ли Эрика? Во всяком случае я вижу прогресс.
Несомненно. Каждый раз он погружает ее в осень и сны, отправляет прямиком в прошлое, в котором (возможно) есть ответы. Осталось только подобрать правильные вопросы. Отчего-то Эрика пребывает в полной растерянности, подспудно понимая, что идет не туда, куда хочется ей, но ведомая доктором в одному ему известном направлении, она не имеет сил сопротивляться его воле. Знать бы толком, чего ему нужно — каждый раз, Эрика выныривает из воспоминаний, словно из вязкого болота, вся испачканная грязной вонючей жижей. Это грязь прошлых грехов, детка, — так бы могла сказать мать, но Эрике нет нужды пользоваться ее мудростью, куда проще собирать обрывки дел минувших, чтобы получить полную картину.
Страница
4 из 13
4 из 13
