Добавить в моё избранное
46 мин, 7 сек 9413
Она отведёт его к людям. Отыщет Ушкана. Нет, не убить, а просто посмотреть на него. На человека, который хуже нежити.
— Вставай, Боримирко, — сказала она мальцу.
Он поглядел на неё пустыми глазами, в которых не было жизни.
Ешка затрясла худенькое тело — кожа да кости. Дышит, но не откликается. И не говорит ни слова. Долго пыталась вернуть душу мальца в тело, да где там…
И как полуночница не услышала конского топота и людских голосов? Про человека сказали бы — утоп в своём горе.
Меж деревьев показались всадники. Княжья дружина. И…
— Вот она! — дурным голосом заорал грязный Ушкан. — Это нежить, лесная тварь! Полуночница!
— Какая полуночница? — возмутился всадник с седой бородой. — Девка, полонянка кипчакская. С братишкой…
— Нежить она! Кровь людскую пьёт! — не унялся Ушкан.
— Ты же говорил, что в Бога-на-Кресте веруешь? — грозно выкатил глаза бородатый. — Нет никаких полуночниц! И дивов нет!
Ушкан обеими руками стал стирать грязь с груди, показал заживший шрам:
— Верую! Вот он, крест! А она вправду кровь пьёт! А див людей жрал!
С крупа коня одного из всадников слез старец в чёрном рубище, подошёл поближе, рассмотрел Ешку, Боримирку, спросил, шепелявя:
— А малый-то этот, тоже лесная нежить?
— Нет, — честно ответил Ушкан. — Это Боримирко. Его с братом Вельком я подобрал в лесу. Кипчаки его село разорили…
— Ты Боримирко? — спросил старец.
Малец вдруг кивнул и заплакал.
— А эта… — старец указал на Ешку и строго глянул в глаза Боримирко: — Она вправду кровь пьёт у людей?
Боримирко снова кивнул и прижался к Ешке.
— Слышал я о кровососах от святых людей. Они противу нашего Бога восстали. Но их можно упокоить, если переломать руки-ноги и проткнуть грудь деревянным колом. Засыпать землёй, и если на этом месте через год не появится трава, знать, и в самом деле погребли кровососа.
Бородатый распорядился:
— Слышь, ты вроде Ушканом назвался? Бери, Ушкан, мальца и заботься о нём. Названым отцом ему будешь. И ступай отсюда, куда хочешь. Вот тебе на воспитание…
Отвязал с пояса и кинул на землю шитый золотом кошель.
Ушкан поднял его, плача, кланяясь и повторяя: «Верую! Воспитаю!» Подойти к словно окаменевшей Ешке не решился, поманил Боримирко.
Малец, хныча, ещё теснее прижался к полуночнице.
Два всадника спешились и со словами: «А ведь не врёт, пёс, и в самом деле боится к девке подойти» — оторвали Боримирко от Ешки.
Ушкан подхватил его и быстро скрылся за деревьями.
Старец вдруг оживился и приказал, посверкивая загоревшимися глазами:
— А ну, хватайте-ка её да держите крепче! И это… огня разведите. Есть у меня святыня. Край плаща великого страстотерпца Иония. Пасть ей заткнём и воском зальём.
Ешка не шевельнулась. Для неё всё кончилось гораздо раньше, когда она с родителями пошла в запретный Круг…
«Как поредел лес-то», — подумала Ешка и неспешно двинулась вперёд. Она знала, что сейчас вперёд мужиков отыщет деда Ушкана.
И точно — он сидел у пня, вытянув босые жёлтые ступни, перемазанные глиной. Во время «побега» кое-где распластал кожу, но кровь, видно, от старости не сочилась, запеклась на порезах. Синие губы старца выдували розоватую пену, глаза закатились под лоб. Грудь, не прикрытая разодранной рубахой, часто и хрипло дышала. На ней словно шевелился шрам в виде креста. Ушкан вдруг дёрнулся, стал пальцами хватать землю.
— Вот и встретились, Ушкан, — тихо проговорила Ешка. — Ты знал, что встретимся. И на мою могилу ходил, вырывал траву, которая на ней всякий раз нарастала. Боялся, что народ подумает: невинную сгубил. Хотел, чтобы меня сочли нежитью. А ведь нежить — это ты. За то тебя следовало наказать, но я не стану. Выходил, воспитал Боримирко. От него новые корни пошли — ведь кто-то из его внуков мой бубен отыскал, так? Позабавился с ним. Меня поднял. Теперь смогу сказать про него — это Ешкин Род. И научу всему, что люди позабыли. Вот теперь прощай!
Полуночница ушла. Слилась с темнотой леса. Только по траве засеребрился след.
А люди, которые с рассветом найдут Ушкана, подивятся: немощный, помирая, улыбался. Наверное, тому, что после себя оставил внуков и правнуков, прожил долгую и славную жизнь.
А может, вовсе не улыбка застыла на чёрных губах покойника. Но ведь человек всегда хочет думать о хорошем…
— Вставай, Боримирко, — сказала она мальцу.
Он поглядел на неё пустыми глазами, в которых не было жизни.
Ешка затрясла худенькое тело — кожа да кости. Дышит, но не откликается. И не говорит ни слова. Долго пыталась вернуть душу мальца в тело, да где там…
И как полуночница не услышала конского топота и людских голосов? Про человека сказали бы — утоп в своём горе.
Меж деревьев показались всадники. Княжья дружина. И…
— Вот она! — дурным голосом заорал грязный Ушкан. — Это нежить, лесная тварь! Полуночница!
— Какая полуночница? — возмутился всадник с седой бородой. — Девка, полонянка кипчакская. С братишкой…
— Нежить она! Кровь людскую пьёт! — не унялся Ушкан.
— Ты же говорил, что в Бога-на-Кресте веруешь? — грозно выкатил глаза бородатый. — Нет никаких полуночниц! И дивов нет!
Ушкан обеими руками стал стирать грязь с груди, показал заживший шрам:
— Верую! Вот он, крест! А она вправду кровь пьёт! А див людей жрал!
С крупа коня одного из всадников слез старец в чёрном рубище, подошёл поближе, рассмотрел Ешку, Боримирку, спросил, шепелявя:
— А малый-то этот, тоже лесная нежить?
— Нет, — честно ответил Ушкан. — Это Боримирко. Его с братом Вельком я подобрал в лесу. Кипчаки его село разорили…
— Ты Боримирко? — спросил старец.
Малец вдруг кивнул и заплакал.
— А эта… — старец указал на Ешку и строго глянул в глаза Боримирко: — Она вправду кровь пьёт у людей?
Боримирко снова кивнул и прижался к Ешке.
— Слышал я о кровососах от святых людей. Они противу нашего Бога восстали. Но их можно упокоить, если переломать руки-ноги и проткнуть грудь деревянным колом. Засыпать землёй, и если на этом месте через год не появится трава, знать, и в самом деле погребли кровососа.
Бородатый распорядился:
— Слышь, ты вроде Ушканом назвался? Бери, Ушкан, мальца и заботься о нём. Названым отцом ему будешь. И ступай отсюда, куда хочешь. Вот тебе на воспитание…
Отвязал с пояса и кинул на землю шитый золотом кошель.
Ушкан поднял его, плача, кланяясь и повторяя: «Верую! Воспитаю!» Подойти к словно окаменевшей Ешке не решился, поманил Боримирко.
Малец, хныча, ещё теснее прижался к полуночнице.
Два всадника спешились и со словами: «А ведь не врёт, пёс, и в самом деле боится к девке подойти» — оторвали Боримирко от Ешки.
Ушкан подхватил его и быстро скрылся за деревьями.
Старец вдруг оживился и приказал, посверкивая загоревшимися глазами:
— А ну, хватайте-ка её да держите крепче! И это… огня разведите. Есть у меня святыня. Край плаща великого страстотерпца Иония. Пасть ей заткнём и воском зальём.
Ешка не шевельнулась. Для неё всё кончилось гораздо раньше, когда она с родителями пошла в запретный Круг…
«Как поредел лес-то», — подумала Ешка и неспешно двинулась вперёд. Она знала, что сейчас вперёд мужиков отыщет деда Ушкана.
И точно — он сидел у пня, вытянув босые жёлтые ступни, перемазанные глиной. Во время «побега» кое-где распластал кожу, но кровь, видно, от старости не сочилась, запеклась на порезах. Синие губы старца выдували розоватую пену, глаза закатились под лоб. Грудь, не прикрытая разодранной рубахой, часто и хрипло дышала. На ней словно шевелился шрам в виде креста. Ушкан вдруг дёрнулся, стал пальцами хватать землю.
— Вот и встретились, Ушкан, — тихо проговорила Ешка. — Ты знал, что встретимся. И на мою могилу ходил, вырывал траву, которая на ней всякий раз нарастала. Боялся, что народ подумает: невинную сгубил. Хотел, чтобы меня сочли нежитью. А ведь нежить — это ты. За то тебя следовало наказать, но я не стану. Выходил, воспитал Боримирко. От него новые корни пошли — ведь кто-то из его внуков мой бубен отыскал, так? Позабавился с ним. Меня поднял. Теперь смогу сказать про него — это Ешкин Род. И научу всему, что люди позабыли. Вот теперь прощай!
Полуночница ушла. Слилась с темнотой леса. Только по траве засеребрился след.
А люди, которые с рассветом найдут Ушкана, подивятся: немощный, помирая, улыбался. Наверное, тому, что после себя оставил внуков и правнуков, прожил долгую и славную жизнь.
А может, вовсе не улыбка застыла на чёрных губах покойника. Но ведь человек всегда хочет думать о хорошем…
Страница
14 из 14
14 из 14
