Капремонт в доме Ашеров

— Держи пирожки. Всё равно никто пока не едет. А то будешь ныть, что я тебя на голодный желудок невесть куда потащила.

— Спасибо. Довольно вкусно. Не знал, что ты умеешь готовить.

— Пришлось научиться. Едва я вышла замуж, как благоверного передислоцировали в Восточную Сибирь. А мне надо было врачебную практику проходить. Знакомые помогли, и я отправилась следом, благо в реанимационном отделении нужны были лишние руки, умеющие хранить молчание.

— В реанимационном отделении полевого госпиталя?

— Там половина военной базы была превращена в сплошную реанимацию, забитую солдатами. Все с того полигона, где муж служил. Хотя с его талантом влезать на административные должности, службой это было назвать трудно. Так, руководил отправкой советских граждан в неизвестность.

— Куда?!

— Не бери в голову. Была там железная дорога очень важная. И по её периметру постоянно что-то творилось. Привозили оттуда ребят без видимых повреждений, но с острой сердечной недостаточностью и всяким таким. Смотришь историю болезни и диву даёшься: у нас половина с такими диагнозами живут. Но солдаты угасали за пару дней. Мне оставалось только следить, как амплитуда сердечных ритмов плавненько уходит в ноль.

— Дай угадаю. Тебя это так потрясло, что ты решила уйти в психотерапию.

— Почти. Я стала разговаривать с умирающими. И догадалась, что их патологии имеют чисто психосоматическую природу. Знаешь, как в народе говорят: от ужаса кровь в жилах стынет? У них кровь медленно остывала. Я устроила импровизированную балинтовскую группу. Солдаты начали делиться своими страхами, обсуждать свои кошмарные сны, видения.

— И произошло чудесное исцеление!

— Не-а. Просто я догадалась, что все их кошмары имели место в реальности. Там, вдоль монотонных рельс, змеилась полоса потустороннего ужаса.

— А потом?

— А потом об их разговорчивости узнали на верху. И все пациенты сгинули в советских лагерях. Меня чудом отмазали, выставив целый ряд условий. Мол, если я так хорошо разбираюсь в природе страха, буду лечить партийных деятелей. Вот так я и стала врачом-психотерапевтом высшей категории.

— Нда. А готовить-то ты как научилась?

— Ах да. Готовить. Надо было чем-то занять себя. А на территории полигона была неплохая полевая кухня. Вот я и научилась. Да так, чтобы сразу на уровне серийного производства. Там один противень в духовом шкафу был размером с мой кабинет.

— Могу представить. Странно, что ты не устроила им массовое отравление.

— Муж предупредил их, чтобы от меня хорошо прятали любые отравляющие вещества.

— Предусмотрительно.

Светлане Озёрской часто хотелось подсыпать кому-нибудь яду в чай, да побольше. Кусок сахара, два куска отравы. Или даже три. И можно без заварки. Свои маниакальные импульсы лучшая психотерапевт России научилась ловко контролировать.

Каким образом? Она изобрела свой рецепт чая с виски. Потратила несколько месяцев, чтобы подобрать нужный сорт заварки, уточнить время заваривания вплоть до долей минуты. Воду нужно было не просто довести до кипения, а подержать на огне еще какое-то время. Наполнить заварник на четверть, засыпать чай. Подождать минуту. Долить еще четверть воды. Спустя еще полторы минуты засыпать колотого льда с горкой… К сорту и кондиции виски выдвигался отдельный список требований.

Фрейд бы оценил по достоинству столь мощную сублимацию агрессивных импульсов. Клиентам тоже стоило радоваться, ведь их жизни в кабинетах психологического центра «Озеро» ничто не угрожало. Кроме собственных страхов, конечно же. Если бы они только знали, в каком состоянии периодически пребывает их лечащий врач!

Впрочем, пациентов у Светланы с каждым годом становилось всё меньше. Политическая и финансовая элита старела, вырождалась, гнила, вымирала. Им было не до психотерапии. Революция лисьих хвостов, охватившая страну, набирала обороты. По слухам, Кремль даже заключил несколько странных договоров с австрийским демонологом. И теперь к стандартным политическим репрессиям добавилась настоящая охота на ведьм. В общем, господа параноики уверенно теснили товарищей невротиков. А параноики, как известно, по психотерапевтам не шляются.

— Роза, надеюсь, знает о нашем визите? — опомнился Игнатий.

— Конечно. Правда, она сама сейчас не в особняке.

— Помню-помню. Ты её мягко, но настойчиво сбагрила в психушку.

— Игнатий! Это её идея была.

— Но ты особо не возражала.

— Тебя тоже никто особо не уговаривал со мной ехать сейчас.

— Технически всё наоборот. Это ты со мной едешь.

А ведь она права. Никто Игнатия не заставлял везти коллегу на психотерапевтическую экскурсию по старому особняку. Дом принадлежал Розе Соломоновне Альтберг, с которой Свету связывала давняя дружба.