Для начала декабря погода была скорее мягкая — всего градусов пять ниже нуля. Ветра совсем не было и, медленно кружа, с черноты ночного неба плавно падали крупные лохматые хлопья снега. В такую ночь хорошо гулять. Если, правда, ты тепло одет, тебя не избили только что и не насиловали перед этим несколько часов.
Добавить в моё избранное
41 мин, 14 сек 3480
Пума.
Ей было очень больно, но еще больше ей было холодно. Киса брела вдоль бесконечного бетонного забора какого-то завода, заброшенного еще в начале девяностых, и чувствовала, что идти дальше уже не может.
Вообще-то ее звали Катя, но Мамка с самого первого дня представляла ее клиентам сначала Котенком, а потом просто Кисой. Из-за треугольного личика и широко расставленных глаз, в ней действительно было что-то неуловимо-кошачье. Постепенно ее все стали так называть и даже она сама говорила про себя: «Киса».
Киса не знала точно, сколько времени она провела совершенно голая под открытым декабрьским небом, но явно слишком долго. Все ее тело промерзло, казалось, до самых внутренностей и тряслось от дрожи, которая больше походила на судороги. Но хуже всего было с ногами. Ноги закоченели так, что ниже коленей она их уже совсем не чувствовала и переставляла босые ступни по глубокому снегу как ходули.
Вдалеке виднелись огни проезжающих машин, там была дорога, и туда нужно было дойти, и она все еще отчаянно боролась, надеясь, что доберется до шоссе. Но каждый следующий шаг давался с огромным усилием, Киса делала его медленнее, чем предыдущий и он был чуть короче. Она замерзала, выбилась из сил и из-за перебитого носа и сломанных ребер, ей было трудно дышать — шансов дойти у нее не было.
Ей уже можно было перестать мучить себя, лечь прямо здесь, у забора в свежий, пушистый, мягкий снег, закрыть глаза, успокоится и уснуть насовсем. Все равно это должно было произойти, только после еще двух-трех сотен шагов, каждый из которых давался с невероятным трудом и болью. Но Киса еще не сдалась, она все еще очень хотела выжить и продолжала, упрямо волоча ноги, делать шаг за шагом, находясь на грани обморока.
Она добрела до какой-то маленькой кирпичной постройки у забора. Окон в этом крохотном домике не было, а ржавая железная дверь, с нарисованной белой краской молнией, была заперта на огромный навесной замок. Киса не смогла бы его открыть, даже если бы была в полном порядке. Сейчас она была очень не в порядке, поэтому она равнодушно проковыляла мимо двери, свернула за угол кирпичной будки и остановилась. Ей показалось, что здесь, в закутке между забором и постройкой немного теплее, и она решила передохнуть. Хотя бы совсем чуть-чуть, потому, что сил идти дальше, у нее не осталось.
Киса села в углу на корточки, поджав под себя свои несчастные ноги и обхватив их руками. Голову она положила на острые тощие колени. Снег падал на ее голую спину, но Кисе показалось, что так действительно теплее. Посидев немного, она почувствовала, что стало совсем тепло, и поняла что замерзает.
Но встать и снова идти не смогла.
Когда Киса ушла от Мамки, то ее предупреждали, что рано или поздно что-то такое случится — без «крыши» работать очень опасно. Но она решила рискнуть — на точке у Мамки она почти ничего не зарабатывала, маленькую и щуплую, ее редко выбирали клиенты, ведь всегда рядом были более рослые и «товаристые» конкурентки. Когда она уходила, Мамка отпустила ее без разборок и откупа, все равно прибыли с нее толком не было.
Киса пошла в «плечевые». На трассе дальнобойщики не такие привередливые, да и цену она не заламывала, брала свое количеством, зато отрабатывала потом каждый рубль на все сто процентов. Не просто лежала в тесном спальнике «Камаза», задрав ноги и уперев их для удобства в низкий потолок, как это обычно делали ее коллеги. Она действительно работала — старательно и без халтуры, чтобы очередной водила остался ею доволен. Профессионализм ценится в любой сфере, со временем у нее даже появились постоянные клиенты и дальнобойщики стали ее рекомендовать друг другу, так же, как советуют заправку с качественным топливом, или кафе с хорошей кухней.
Киса простояла на обочине шоссе половину лета и всю осень, и бизнес шел вполне успешно. Нет, конечно, иногда с ней расплачивались вместо денег оплеухой, это было обидно, но не смертельно — несколько дней она ходила потом с фингалом и рассматривала это как производственную травму. В целом же все было хорошо, пока она не попала в эту шашлычную.
Сначала Киса подумала, что ей подфартило — она только что вышла в ночную смену и не проголосовала и полчаса, когда рядом с ней остановилась огромная, сверкающая серебристым металлом иномарка. Обычно мужики на таких крутых тачках ее просто не замечали — они обращались к более шикарным девочкам. Киса решила, что чем-то приглянулась пожилому водителю джипа и изо всех сил старалась понравиться ему еще больше, надеялась, что богатенький старичок может ее щедро отблагодарить.
Лысый мужчина с седой бородой был нерусский, но не кавказец, скорее азиат, в машине он был один. Разговаривал спокойно — вежливо и без гонора, узнал цену за пару часов и кивнул. Киса, счастливая, запрыгнула в машину, уже прикидывая, как бы раскрутить аксакала на всю ночь.
Ей было очень больно, но еще больше ей было холодно. Киса брела вдоль бесконечного бетонного забора какого-то завода, заброшенного еще в начале девяностых, и чувствовала, что идти дальше уже не может.
Вообще-то ее звали Катя, но Мамка с самого первого дня представляла ее клиентам сначала Котенком, а потом просто Кисой. Из-за треугольного личика и широко расставленных глаз, в ней действительно было что-то неуловимо-кошачье. Постепенно ее все стали так называть и даже она сама говорила про себя: «Киса».
Киса не знала точно, сколько времени она провела совершенно голая под открытым декабрьским небом, но явно слишком долго. Все ее тело промерзло, казалось, до самых внутренностей и тряслось от дрожи, которая больше походила на судороги. Но хуже всего было с ногами. Ноги закоченели так, что ниже коленей она их уже совсем не чувствовала и переставляла босые ступни по глубокому снегу как ходули.
Вдалеке виднелись огни проезжающих машин, там была дорога, и туда нужно было дойти, и она все еще отчаянно боролась, надеясь, что доберется до шоссе. Но каждый следующий шаг давался с огромным усилием, Киса делала его медленнее, чем предыдущий и он был чуть короче. Она замерзала, выбилась из сил и из-за перебитого носа и сломанных ребер, ей было трудно дышать — шансов дойти у нее не было.
Ей уже можно было перестать мучить себя, лечь прямо здесь, у забора в свежий, пушистый, мягкий снег, закрыть глаза, успокоится и уснуть насовсем. Все равно это должно было произойти, только после еще двух-трех сотен шагов, каждый из которых давался с невероятным трудом и болью. Но Киса еще не сдалась, она все еще очень хотела выжить и продолжала, упрямо волоча ноги, делать шаг за шагом, находясь на грани обморока.
Она добрела до какой-то маленькой кирпичной постройки у забора. Окон в этом крохотном домике не было, а ржавая железная дверь, с нарисованной белой краской молнией, была заперта на огромный навесной замок. Киса не смогла бы его открыть, даже если бы была в полном порядке. Сейчас она была очень не в порядке, поэтому она равнодушно проковыляла мимо двери, свернула за угол кирпичной будки и остановилась. Ей показалось, что здесь, в закутке между забором и постройкой немного теплее, и она решила передохнуть. Хотя бы совсем чуть-чуть, потому, что сил идти дальше, у нее не осталось.
Киса села в углу на корточки, поджав под себя свои несчастные ноги и обхватив их руками. Голову она положила на острые тощие колени. Снег падал на ее голую спину, но Кисе показалось, что так действительно теплее. Посидев немного, она почувствовала, что стало совсем тепло, и поняла что замерзает.
Но встать и снова идти не смогла.
Когда Киса ушла от Мамки, то ее предупреждали, что рано или поздно что-то такое случится — без «крыши» работать очень опасно. Но она решила рискнуть — на точке у Мамки она почти ничего не зарабатывала, маленькую и щуплую, ее редко выбирали клиенты, ведь всегда рядом были более рослые и «товаристые» конкурентки. Когда она уходила, Мамка отпустила ее без разборок и откупа, все равно прибыли с нее толком не было.
Киса пошла в «плечевые». На трассе дальнобойщики не такие привередливые, да и цену она не заламывала, брала свое количеством, зато отрабатывала потом каждый рубль на все сто процентов. Не просто лежала в тесном спальнике «Камаза», задрав ноги и уперев их для удобства в низкий потолок, как это обычно делали ее коллеги. Она действительно работала — старательно и без халтуры, чтобы очередной водила остался ею доволен. Профессионализм ценится в любой сфере, со временем у нее даже появились постоянные клиенты и дальнобойщики стали ее рекомендовать друг другу, так же, как советуют заправку с качественным топливом, или кафе с хорошей кухней.
Киса простояла на обочине шоссе половину лета и всю осень, и бизнес шел вполне успешно. Нет, конечно, иногда с ней расплачивались вместо денег оплеухой, это было обидно, но не смертельно — несколько дней она ходила потом с фингалом и рассматривала это как производственную травму. В целом же все было хорошо, пока она не попала в эту шашлычную.
Сначала Киса подумала, что ей подфартило — она только что вышла в ночную смену и не проголосовала и полчаса, когда рядом с ней остановилась огромная, сверкающая серебристым металлом иномарка. Обычно мужики на таких крутых тачках ее просто не замечали — они обращались к более шикарным девочкам. Киса решила, что чем-то приглянулась пожилому водителю джипа и изо всех сил старалась понравиться ему еще больше, надеялась, что богатенький старичок может ее щедро отблагодарить.
Лысый мужчина с седой бородой был нерусский, но не кавказец, скорее азиат, в машине он был один. Разговаривал спокойно — вежливо и без гонора, узнал цену за пару часов и кивнул. Киса, счастливая, запрыгнула в машину, уже прикидывая, как бы раскрутить аксакала на всю ночь.
Страница
1 из 12
1 из 12
