Добавить в моё избранное
41 мин, 16 сек 8279
Он всматривался всё сильней в её пересыхающие от дыхания крупные губы, пока процесс не достиг своего апогея.
После взрыва наступила тишина. Демоны утихли в голове, буря прошла, оставив сознание каким-то потрёпанным, измученным, словно только что оно принимало у себя ненасытного любовника. Вместе с возбуждением ушла и уверенность в себе. Он взглянул на влагу на штанах, на полу, и его стало воротить от самого себя. «Посмотри, какой ты мерзкий. Лучше б ты никогда не рождался», повторял он себе. Тогда он вдруг вспомнил сон, который недавно снился ему под утро. Во сне он ехал на машине со своими родителями к очередному доктору, когда вдруг они попали в аварию. Последнее, что он во сне видел, как его туловище разорвало металлическим обломком салона. С этими воспоминаниями сердце его застучало быстрее, он словно кое-что очень важное сейчас понял: возможно, он на самом деле сейчас лежит всё ещё в той машине, с намотанными на обломки опеля внутренностями, и всё, что происходит с ним сейчас — это последние минуты жизни мозга. И последние полторы недели его жизни — попытка мозга убедить себя, что он продолжает жить. «Как узнать, жив ли ты? Как узнать, жив ли ты?»
Паника. Третья полка, красные линии на этикетке. Кажется, будто если сейчас осознаешь, что это сон, он закончится, но просыпаться уже некуда. Одна таблетка, вторая, третья, четвёртая. «Раньше две таблетки помогали крепко уснуть, чтобы сутра окунуться в новый дивный мир обычной жизни, в которой у тебя есть шанс стать кем-угодно, делать, что пожелаешь». Завтра улицы будут улыбаться ему, а ветер — шептать свежие сплетни. Обещания родителей издать тексты снова кажутся такими твёрдыми и надёжными, словно, ими не просто отмахиваются от больного перерослого ребёнка. «Тебе снова десять. Золотые тёплые воды закатывающегося за горизонт солнца омывают крыши, стены, руки, одежду.
Ты ещё веришь в то, что яблоки наливаются светом сентябрьского солнца, в прямом смысле слова, дежуришь у яблони. Затем достаёшь ключ и протыкаешь мякоть спелого фрукта, ожидая, что тёмно-золотая закатная жидкость станет вытекать из сладкого плода, прислоняешься к дырочке языком. Но, кроме нескольких капель сока, ничего не вытекает оттуда. «Значит, надо попробовать завтра», решаешь ты. Ты ещё не знаешь, что всю свою жизнь тебе придётся протыкать ключом разные теории, профессии, школы психологии, социальные отношения, виды любви, тайные влечения, своё подсознание, подсознания других людей, их убеждения, бредовые фантазии, карьеры, способы жизни и только ради того, чтобы получить хоть каплю того нектара, который согревает внутри и наполняет желанием наслаждаться этим моментом вечно.»
— И после этого он умирает, тихо и мирно, с глухим ударом падая на пол. Таблетки сделали своё дело — передоз, — улыбается рассказчик, — Даже не так, он закрывает глаза, его дыхание замирает… и в конце, с громким режущим звуком, на весь экран мелькает кадр открывающихся глаз и видящих кровь, кишки, куски метала и врачей, отдирающих всё это от сидения автомобиля Опель, попавшего в страшную аварию. И темнота.
— Ты очень больной человек, ты своей маме уже рассказывал? Как она оценила твой сюжет? — язвил один из слушателей, ковыряя палкой в костре.
— Почему? Как раз история на сон грядущий моим дорогим друзьям.
— Из них троих, я хотел бы быть водилой маршрутки. Он хоть кончил перед смертью? Почему этот псих при написании своего порно-хоррора упустил такую важную деталь? — послышалось от парня, лежащего на коленях у девушки.
— Если хочешь, дорогой, побыть этим водителем маршрутки, я познакомлю тебя с моим маленьким искусственным другом, который у меня на случай голодания всегда заряжен, — гладя его по щеке, предлагает девушка, после чего раздаётся смех сидящих у костра ребят, — вот и попробуешь себя на его месте.
— Но это не ужасная история, она просто больная. Что у тебя в голове? Ты с себя списал этого персонажа? Псих ненормальный! — продолжал парень, ковыряющий костёр.
— Конечно с себя, поэтому и страшно, правда? Вы все сейчас разойдётесь по палаткам, тогда я и продолжу «писать» свою историю, расправляясь с вами, с каждым по-своему. Когда вы уснёте, я зайду вначале к лысому и отрежу ему ноги и руки, привяжу за шею на ниточку и буду с собой таскать, чтобы он смотрел как я расправляюсь с остальными. После зайду к Костяну, убью его, выдавлю глаз и трахну в пустую глазницу и заставлю лысого съесть этот глаз. С остальными тоже придумаю какие-то весёлые способы расправы. Потом я найду себе новых друзей, позову их в поход. Эта девочка, третья из автобуса… Я вам никогда не рассказывал. Когда мне было шестнадцать, у меня во дворе были только подружки. Парни не хотели играть со мной, потому что я был плаксой и нюней. Так вот, у меня были две лучшие подруги, на которых я очень хотел быть похожим, до того, что стал переодеваться в девчачьи одежды. Видите? У меня и сейчас на лице особо не растёт щетина.
После взрыва наступила тишина. Демоны утихли в голове, буря прошла, оставив сознание каким-то потрёпанным, измученным, словно только что оно принимало у себя ненасытного любовника. Вместе с возбуждением ушла и уверенность в себе. Он взглянул на влагу на штанах, на полу, и его стало воротить от самого себя. «Посмотри, какой ты мерзкий. Лучше б ты никогда не рождался», повторял он себе. Тогда он вдруг вспомнил сон, который недавно снился ему под утро. Во сне он ехал на машине со своими родителями к очередному доктору, когда вдруг они попали в аварию. Последнее, что он во сне видел, как его туловище разорвало металлическим обломком салона. С этими воспоминаниями сердце его застучало быстрее, он словно кое-что очень важное сейчас понял: возможно, он на самом деле сейчас лежит всё ещё в той машине, с намотанными на обломки опеля внутренностями, и всё, что происходит с ним сейчас — это последние минуты жизни мозга. И последние полторы недели его жизни — попытка мозга убедить себя, что он продолжает жить. «Как узнать, жив ли ты? Как узнать, жив ли ты?»
Паника. Третья полка, красные линии на этикетке. Кажется, будто если сейчас осознаешь, что это сон, он закончится, но просыпаться уже некуда. Одна таблетка, вторая, третья, четвёртая. «Раньше две таблетки помогали крепко уснуть, чтобы сутра окунуться в новый дивный мир обычной жизни, в которой у тебя есть шанс стать кем-угодно, делать, что пожелаешь». Завтра улицы будут улыбаться ему, а ветер — шептать свежие сплетни. Обещания родителей издать тексты снова кажутся такими твёрдыми и надёжными, словно, ими не просто отмахиваются от больного перерослого ребёнка. «Тебе снова десять. Золотые тёплые воды закатывающегося за горизонт солнца омывают крыши, стены, руки, одежду.
Ты ещё веришь в то, что яблоки наливаются светом сентябрьского солнца, в прямом смысле слова, дежуришь у яблони. Затем достаёшь ключ и протыкаешь мякоть спелого фрукта, ожидая, что тёмно-золотая закатная жидкость станет вытекать из сладкого плода, прислоняешься к дырочке языком. Но, кроме нескольких капель сока, ничего не вытекает оттуда. «Значит, надо попробовать завтра», решаешь ты. Ты ещё не знаешь, что всю свою жизнь тебе придётся протыкать ключом разные теории, профессии, школы психологии, социальные отношения, виды любви, тайные влечения, своё подсознание, подсознания других людей, их убеждения, бредовые фантазии, карьеры, способы жизни и только ради того, чтобы получить хоть каплю того нектара, который согревает внутри и наполняет желанием наслаждаться этим моментом вечно.»
— И после этого он умирает, тихо и мирно, с глухим ударом падая на пол. Таблетки сделали своё дело — передоз, — улыбается рассказчик, — Даже не так, он закрывает глаза, его дыхание замирает… и в конце, с громким режущим звуком, на весь экран мелькает кадр открывающихся глаз и видящих кровь, кишки, куски метала и врачей, отдирающих всё это от сидения автомобиля Опель, попавшего в страшную аварию. И темнота.
— Ты очень больной человек, ты своей маме уже рассказывал? Как она оценила твой сюжет? — язвил один из слушателей, ковыряя палкой в костре.
— Почему? Как раз история на сон грядущий моим дорогим друзьям.
— Из них троих, я хотел бы быть водилой маршрутки. Он хоть кончил перед смертью? Почему этот псих при написании своего порно-хоррора упустил такую важную деталь? — послышалось от парня, лежащего на коленях у девушки.
— Если хочешь, дорогой, побыть этим водителем маршрутки, я познакомлю тебя с моим маленьким искусственным другом, который у меня на случай голодания всегда заряжен, — гладя его по щеке, предлагает девушка, после чего раздаётся смех сидящих у костра ребят, — вот и попробуешь себя на его месте.
— Но это не ужасная история, она просто больная. Что у тебя в голове? Ты с себя списал этого персонажа? Псих ненормальный! — продолжал парень, ковыряющий костёр.
— Конечно с себя, поэтому и страшно, правда? Вы все сейчас разойдётесь по палаткам, тогда я и продолжу «писать» свою историю, расправляясь с вами, с каждым по-своему. Когда вы уснёте, я зайду вначале к лысому и отрежу ему ноги и руки, привяжу за шею на ниточку и буду с собой таскать, чтобы он смотрел как я расправляюсь с остальными. После зайду к Костяну, убью его, выдавлю глаз и трахну в пустую глазницу и заставлю лысого съесть этот глаз. С остальными тоже придумаю какие-то весёлые способы расправы. Потом я найду себе новых друзей, позову их в поход. Эта девочка, третья из автобуса… Я вам никогда не рассказывал. Когда мне было шестнадцать, у меня во дворе были только подружки. Парни не хотели играть со мной, потому что я был плаксой и нюней. Так вот, у меня были две лучшие подруги, на которых я очень хотел быть похожим, до того, что стал переодеваться в девчачьи одежды. Видите? У меня и сейчас на лице особо не растёт щетина.
Страница
5 из 11
5 из 11
