Добавить в моё избранное
36 мин, 53 сек 12415
Она же не знала, что её кошечке родная её же мать может удалить без ведома самой кошечки яичники и даже матку, чтобы та лишь не рожала котят, которых некуда девать. К слову, параллельно я раскрыла еще одно дело об утонувших младенцах.
— Это были котята?
— Да, а как ты догадался? Ладно, ты тоже электростатичен, Лэйн, девочке другой — из Сиднея — мама не стала рассказывать, что она сделала с котятами. Но она сама все поняла. Обида на мир, в котором родная мать может утопить детей кошечки и считать, что сделала верный поступок, была столь сильной, что многие младенцы по всему свету захлебывались в животиках у матерей. А врачи не могли понять, как вода с ХЛОРКОЙ попала к ним в легкие, когда они еще даже не родились на свет и почему кислород вдруг перестал поступать через пуповину — уже второй вопрос, водопроводная вода была необъяснима. К слову, еще были дела про самоубийства детей и подростков и инопланетян, скупающих Землю.
Марико вылезла из-под стола и заявила:
— Юки. Ты весьма извращена в выборе тем для расследований, да?
— Нет. — Остудил сестру Лэйн. — Просто она по-настоящему догадлива и хочет помогать людям, а не выглядеть в процессе «помощи людям» красиво как некоторые, иначе она занялась бы благотворительностью, превращая тайком свинец в золото или играя на бирже — с её ушками это плевое дело.
— Ладно, забили. Все же мне интересно — они и вправду её скупают? Вторжения не будет, нас не завоюют, нас просто КУПЯТ? Прикроются нашим же законодательством, или галактическим, или… а потом нас сгонят в резервации, которые мы веками самозабвенно строили для себя — города — и мы там станем жить, вспоминая о том, как некогда все земли вокруг городов принадлежали нам. Они станут у нас за права экскурсий и пикников покупать детей и ставить над ними бесчеловечные эксперименты, эх… А что там с подростками-самоубийцами?
— Они прыгали с крыш. Говорили — их что-то гонит. Никто не обращал внимания, просто считали — еще один всплеск…
— Стоп-стоп, говорили — и им не верили? Не верю.
— Говорили живые. Живые не могут знать о том, что было с теми, кто ушел.
— Юки — ты не совсем в курсе. Люди — такие существа, которые уверены что знают все на свете даже будучи самыми тупыми из себе подобных, это необходимое условия для игры их генов. Те, кто сомневается — говорят своим сомнением остальным, что их можно и нужно есть, причем прямо сейчас. Вот я, например — вполне себе самоуверенная самочка, не то, что некоторые. То, что ты сейчас сказала — попытка понять нас, но со стороны. Еще раз — Юки, у взрослых были причины не верить детям, причины обоснованные в той системе в которой происходит мышление взрослого землянина. То есть если со стороны они бедовы — это еще не значит ровным счетом ничего. Доверие — эволюционная фишка, оно натаскано прям как наша нейронная сеть распознавания образов MLP (сетчатка человеческого глаза) — на сигнатуры этого мира. Взрослые не доверяют детям, которые рассказывают про буку в шкафу только потому, что опыт миллионов предков говорит им, что там буки не водятся, как и вообще в этих местах. Если они там вдруг заведутся и начнут потихоньку кушать детишек — родители схватятся, но не сразу. Есть определенная инерция длинною в N поколений, при которой детей уже вовсю кушают, но родители все еще не верят в бук, объясняя пропажи десятков и сотен тысяч детей ежегодно по всему миру работой киднеперов, педофилов, ревнивых супругов и женщин, которые не могут забеременеть. Но отнюдь не букой, который живет в шкафу. Это уже потом станет на подсознательном уровне ясно, ну да — вот он шкаф, конечно в нем живет бука, это как гусеница на фоне листа — невидима она, но так естественна. Если ты видишь куст — логично же предположить что хоть одна зеленая гусеница но там есть; если ты откроешь шкаф в комнате, в которой спит твое дитя, и не увидишь там буку — это не значит, что его там нет, возможно, ты его просто не видишь. Раньше не было шкафов — не было и бук, как не было гусениц во времена, когда не было кустов и деревьев. Все шкафы всех комнат, где спят дети, соединены между собой и буки свободно могут путешествовать по ним, но мать же не станет проверять шкаф в комнате дочери с ножом в руке, это глупо и напугает ребенка, она проверяет его лишь чтобы успокоить дитя, она уже заранее знает — там никого нет — и хочет это показать ребенку. Иногда такая мать исчезает вместе с ребенком, а потом находят самое очевидное объяснение случившемуся. Мы видим лишь три измерения, а математически осознаем присутствие одиннадцати. Еще раз — так, что там с расследованием?
— Котоха, давай ты мне все же будешь помогать.
— У тебя и так есть «Три Сыщика» — показала на полку с книгами сестра Кирики Лэйн, Марико Котоха высунула язычок и подмигнула Юки Ао. — Мало трех мальчиков? Нужна еще и я? Кстати, почему три вопросительных знака?
— Три Сыщика. — Повторила Ао очевидное.
— Это были котята?
— Да, а как ты догадался? Ладно, ты тоже электростатичен, Лэйн, девочке другой — из Сиднея — мама не стала рассказывать, что она сделала с котятами. Но она сама все поняла. Обида на мир, в котором родная мать может утопить детей кошечки и считать, что сделала верный поступок, была столь сильной, что многие младенцы по всему свету захлебывались в животиках у матерей. А врачи не могли понять, как вода с ХЛОРКОЙ попала к ним в легкие, когда они еще даже не родились на свет и почему кислород вдруг перестал поступать через пуповину — уже второй вопрос, водопроводная вода была необъяснима. К слову, еще были дела про самоубийства детей и подростков и инопланетян, скупающих Землю.
Марико вылезла из-под стола и заявила:
— Юки. Ты весьма извращена в выборе тем для расследований, да?
— Нет. — Остудил сестру Лэйн. — Просто она по-настоящему догадлива и хочет помогать людям, а не выглядеть в процессе «помощи людям» красиво как некоторые, иначе она занялась бы благотворительностью, превращая тайком свинец в золото или играя на бирже — с её ушками это плевое дело.
— Ладно, забили. Все же мне интересно — они и вправду её скупают? Вторжения не будет, нас не завоюют, нас просто КУПЯТ? Прикроются нашим же законодательством, или галактическим, или… а потом нас сгонят в резервации, которые мы веками самозабвенно строили для себя — города — и мы там станем жить, вспоминая о том, как некогда все земли вокруг городов принадлежали нам. Они станут у нас за права экскурсий и пикников покупать детей и ставить над ними бесчеловечные эксперименты, эх… А что там с подростками-самоубийцами?
— Они прыгали с крыш. Говорили — их что-то гонит. Никто не обращал внимания, просто считали — еще один всплеск…
— Стоп-стоп, говорили — и им не верили? Не верю.
— Говорили живые. Живые не могут знать о том, что было с теми, кто ушел.
— Юки — ты не совсем в курсе. Люди — такие существа, которые уверены что знают все на свете даже будучи самыми тупыми из себе подобных, это необходимое условия для игры их генов. Те, кто сомневается — говорят своим сомнением остальным, что их можно и нужно есть, причем прямо сейчас. Вот я, например — вполне себе самоуверенная самочка, не то, что некоторые. То, что ты сейчас сказала — попытка понять нас, но со стороны. Еще раз — Юки, у взрослых были причины не верить детям, причины обоснованные в той системе в которой происходит мышление взрослого землянина. То есть если со стороны они бедовы — это еще не значит ровным счетом ничего. Доверие — эволюционная фишка, оно натаскано прям как наша нейронная сеть распознавания образов MLP (сетчатка человеческого глаза) — на сигнатуры этого мира. Взрослые не доверяют детям, которые рассказывают про буку в шкафу только потому, что опыт миллионов предков говорит им, что там буки не водятся, как и вообще в этих местах. Если они там вдруг заведутся и начнут потихоньку кушать детишек — родители схватятся, но не сразу. Есть определенная инерция длинною в N поколений, при которой детей уже вовсю кушают, но родители все еще не верят в бук, объясняя пропажи десятков и сотен тысяч детей ежегодно по всему миру работой киднеперов, педофилов, ревнивых супругов и женщин, которые не могут забеременеть. Но отнюдь не букой, который живет в шкафу. Это уже потом станет на подсознательном уровне ясно, ну да — вот он шкаф, конечно в нем живет бука, это как гусеница на фоне листа — невидима она, но так естественна. Если ты видишь куст — логично же предположить что хоть одна зеленая гусеница но там есть; если ты откроешь шкаф в комнате, в которой спит твое дитя, и не увидишь там буку — это не значит, что его там нет, возможно, ты его просто не видишь. Раньше не было шкафов — не было и бук, как не было гусениц во времена, когда не было кустов и деревьев. Все шкафы всех комнат, где спят дети, соединены между собой и буки свободно могут путешествовать по ним, но мать же не станет проверять шкаф в комнате дочери с ножом в руке, это глупо и напугает ребенка, она проверяет его лишь чтобы успокоить дитя, она уже заранее знает — там никого нет — и хочет это показать ребенку. Иногда такая мать исчезает вместе с ребенком, а потом находят самое очевидное объяснение случившемуся. Мы видим лишь три измерения, а математически осознаем присутствие одиннадцати. Еще раз — так, что там с расследованием?
— Котоха, давай ты мне все же будешь помогать.
— У тебя и так есть «Три Сыщика» — показала на полку с книгами сестра Кирики Лэйн, Марико Котоха высунула язычок и подмигнула Юки Ао. — Мало трех мальчиков? Нужна еще и я? Кстати, почему три вопросительных знака?
— Три Сыщика. — Повторила Ао очевидное.
Страница
2 из 12
2 из 12
