35 мин, 13 сек 15998
Сборище балашихинцев, недовольным вздутием тарифов на услуги ЖКХ, вовсе не являлось мирным. Это была агрессивно настроенная толпа, половина из которой, будучи не вполне трезвой, избила случайного прохожего. И если бы не подоспела вовремя наша доблестная полиция, забили бы беднягу до смерти. Так что разогнать такой пикет — это священный долг правоохранительных органов. Он же, Андрей, откуда-то взял (должно быть, сам из пальца высосал), будто прохожий этот был избит полицейскими, принявшего его за участника пикета. А то, что стражи порядка лупили по почкам организатора сборища — это и вовсе клевета. Никто его не бил — просто задержали и проводили в участок. Он же был совсем неадекватен — кричал, вырывался, обещал показать этим «полицаям гадским», где раки зимуют. (Хорошо ещё, не кусался и не царапался.)
— Можно даже написать, что сломал руку полицейскому, — подсказал главред. — Так будет ещё лучше.
— Но простите, он же не ломал, — возразил Андрей. — Я же был там и всё видел.
— Мало ли, что Вы видели, Воронин. Я вот тоже много чего вижу, так что мне теперь — обо всём этом писать, что ли?
Андрей, ошеломлённый, ничего не сказал в ответ. Да и что тут можно ответить? А главный редактор, очевидно, приняв его молчание как согласие, подвёл окончательный итог:
— Так что, Воронин, если хотите здесь задержаться, подумайте об этом.
Из кабинета начальника Андрей вышел мрачнее тучи. Внутри него всё кипело, как на вулкане. От обиды хотелось выть волком и бросаться на стены.
Дойдя до своего рабочего места, он швырнул распечатку на стол и со всего маху ударил кулаком по деревянной поверхности, вспомнив при этом главреда добрым словом:
— Козёл! Такую статью зарубил!
Мотор недовольно пробурчал в последний раз и заглох. Чертыхаясь, Андрей вновь и вновь пытался завести машину, но та не слушалась хозяина — оставалась неподвижной.
Цветисто выругавшись, Андрей вышел из машины. Случившееся ему очень сильно не нравилось. Надо же какая невезуха — застрять среди ночи на пустынной дороге. И, как назло, вокруг ни одной машины — на буксир взять некому.
Чтобы немного успокоиться, Андрей достал из кармана куртки сигарету и затянулся.
— Простите, — окликнул его кто-то сбоку, так неожиданно, что Андрей даже вздрогнул.
Человек был немолод, но и не стар. Голова с проседью, глаза глубоко посаженные, а лицо необычно бледное. Да и одет он был как-то по-деревенски, что ли.
— Вы не подскажете, — продолжал незнакомец, — какое сегодня число?
Андрей вытащил из кармана мобильный телефон:
— Шестое апреля.
— А год две тысячи двенадцатый?
«Странный тип», — подумал Андрей, а вслух сказал:
— Да, две тысячи двенадцатый.
— А вот и нет! — заорал вдруг незнакомец, подходя к нему вплотную. — Сейчас уже две тысячи восемнадцатый!
Тут Андрей заметил два клыка, торчащие изо рта случайного знакомого. Глаза его вдруг бешено засверкали красным светом, и он бросился на Андрея, сжимая холодными, как лёд, руками, его шею.
— Тебе конец, Андрей Воронин!
Последнее, что увидел Андрей, был выпавший из рук мобильный телефон. Цифры на панели и вправду показывали две тысячи восемнадцатый год, шестое апреля.
«Фу, приснится же такая фигня! — подумал Андрей, пробуждаясь. — Насмотрелся вчера телика».
Посмотрел на часы. Через две минуты прозвенит будильник. Ладно, всё равно сейчас вставать.
Протянув руку, Андрей отключил на часах кнопку, потянулся и, неспешно встав с постели, отправился в ванную.
Умылся, позавтракал, надел куртку — и на работу. До завтра надо во что бы то ни стало закончить статью.
— Молодец, Воронин! — похвалил главный редактор, глядя на своего подчинённого несколько снисходительно. — Это, пожалуй, достойно того, чтобы на первой полосе напечатать.
Довольный Андрей с трудом сохранял спокойное и даже равнодушное выражение лица. Ещё бы! Он ведь так старался! Тщательно выверял, редактировал, попутно сокращая или добавляя интересные подробности. И вот его старания вознаграждены — статья попадёт на первую полосу. Неплохой старт, весьма неплохой.
А материал-то и впрямь получился шокирующий. Подумать только — Любарский, этот сдержанный добропорядочный политик, напился в доску и затеял драку прямо на улице. Так, по крайней мере, было написано. На деле-то Андрей прекрасно знал, что эти трое сами на него напали, а Любарский был трезв, как стёклышко. Знал об этом и главред «Вечерней Балашихи».
Кто-то, возможно, упрекнул бы обоих, что, подмачивая репутацию политика грубой клеветой накануне выборов, они лишают его голосов простых балашихинцев, чинят препятствия в его политической карьере. Но Андрей так не чувствовал. Всё равно ж этому Любарскому ничего не светит. Нынешний глава администрации и без того делает всё возможное, чтобы оппозиционный кандидат не прошёл.
— Можно даже написать, что сломал руку полицейскому, — подсказал главред. — Так будет ещё лучше.
— Но простите, он же не ломал, — возразил Андрей. — Я же был там и всё видел.
— Мало ли, что Вы видели, Воронин. Я вот тоже много чего вижу, так что мне теперь — обо всём этом писать, что ли?
Андрей, ошеломлённый, ничего не сказал в ответ. Да и что тут можно ответить? А главный редактор, очевидно, приняв его молчание как согласие, подвёл окончательный итог:
— Так что, Воронин, если хотите здесь задержаться, подумайте об этом.
Из кабинета начальника Андрей вышел мрачнее тучи. Внутри него всё кипело, как на вулкане. От обиды хотелось выть волком и бросаться на стены.
Дойдя до своего рабочего места, он швырнул распечатку на стол и со всего маху ударил кулаком по деревянной поверхности, вспомнив при этом главреда добрым словом:
— Козёл! Такую статью зарубил!
Мотор недовольно пробурчал в последний раз и заглох. Чертыхаясь, Андрей вновь и вновь пытался завести машину, но та не слушалась хозяина — оставалась неподвижной.
Цветисто выругавшись, Андрей вышел из машины. Случившееся ему очень сильно не нравилось. Надо же какая невезуха — застрять среди ночи на пустынной дороге. И, как назло, вокруг ни одной машины — на буксир взять некому.
Чтобы немного успокоиться, Андрей достал из кармана куртки сигарету и затянулся.
— Простите, — окликнул его кто-то сбоку, так неожиданно, что Андрей даже вздрогнул.
Человек был немолод, но и не стар. Голова с проседью, глаза глубоко посаженные, а лицо необычно бледное. Да и одет он был как-то по-деревенски, что ли.
— Вы не подскажете, — продолжал незнакомец, — какое сегодня число?
Андрей вытащил из кармана мобильный телефон:
— Шестое апреля.
— А год две тысячи двенадцатый?
«Странный тип», — подумал Андрей, а вслух сказал:
— Да, две тысячи двенадцатый.
— А вот и нет! — заорал вдруг незнакомец, подходя к нему вплотную. — Сейчас уже две тысячи восемнадцатый!
Тут Андрей заметил два клыка, торчащие изо рта случайного знакомого. Глаза его вдруг бешено засверкали красным светом, и он бросился на Андрея, сжимая холодными, как лёд, руками, его шею.
— Тебе конец, Андрей Воронин!
Последнее, что увидел Андрей, был выпавший из рук мобильный телефон. Цифры на панели и вправду показывали две тысячи восемнадцатый год, шестое апреля.
«Фу, приснится же такая фигня! — подумал Андрей, пробуждаясь. — Насмотрелся вчера телика».
Посмотрел на часы. Через две минуты прозвенит будильник. Ладно, всё равно сейчас вставать.
Протянув руку, Андрей отключил на часах кнопку, потянулся и, неспешно встав с постели, отправился в ванную.
Умылся, позавтракал, надел куртку — и на работу. До завтра надо во что бы то ни стало закончить статью.
— Молодец, Воронин! — похвалил главный редактор, глядя на своего подчинённого несколько снисходительно. — Это, пожалуй, достойно того, чтобы на первой полосе напечатать.
Довольный Андрей с трудом сохранял спокойное и даже равнодушное выражение лица. Ещё бы! Он ведь так старался! Тщательно выверял, редактировал, попутно сокращая или добавляя интересные подробности. И вот его старания вознаграждены — статья попадёт на первую полосу. Неплохой старт, весьма неплохой.
А материал-то и впрямь получился шокирующий. Подумать только — Любарский, этот сдержанный добропорядочный политик, напился в доску и затеял драку прямо на улице. Так, по крайней мере, было написано. На деле-то Андрей прекрасно знал, что эти трое сами на него напали, а Любарский был трезв, как стёклышко. Знал об этом и главред «Вечерней Балашихи».
Кто-то, возможно, упрекнул бы обоих, что, подмачивая репутацию политика грубой клеветой накануне выборов, они лишают его голосов простых балашихинцев, чинят препятствия в его политической карьере. Но Андрей так не чувствовал. Всё равно ж этому Любарскому ничего не светит. Нынешний глава администрации и без того делает всё возможное, чтобы оппозиционный кандидат не прошёл.
Страница
2 из 10
2 из 10