Сшитые крепкими нитками и тонкой иголкой

— Ты знаешь, мне впервые такое приснилось. Ну, так… Чтобы так реально. Как вспомню, аж мурашки пробегают. И такое чувство, что ему действительно было холодно и одиноко… точно брошенный щенок. Блин. — Оксана уставилась в окно. — А я испугалась и заорала, что резанная. Ты не знаешь, что это значит? Может это, типа вещего сна. Я вот сейчас думаю, может, нужно было не боятся его? А взять на руки и согреть. Убаюкать. Как считаешь?

Он пожал плечами и выкинул в окно окурок.

— Та да. Тут самой бы разобраться, а я к тебе за советом лезу… Что это там?

На дороге стояли несколько машин, сверкали мигалки поставленных ограждений. Гаишники и мужчина в гражданском что-то обсуждали, один из них заполнял протокол. В скорую загружали черные мешки. Смятый джип валялся на обочине. В десятке метров от него стояла потрепанная от удара фура.

— Тойота в лепешку… — пробубнила Оксана.

Леонид пристально смотрел на остатки автомобиля и, объехав место аварии, набрал скорость.

Он разбудил ее бесцеремонными толчками.

— Что такое?

Он указал большим пальцем через плечо.

Сзади горели фары двух машин.

— Кто это?

Он пожал плечами, и по его выражению лица можно было прочесть:

«У тебя хотел спросить».

Он гнал машину быстрее обычного. Намного быстрее.

— Господи… — она приложила ладони к губам, — он нашли меня. Нашли… — в ее глазах был страх.

Леонид бросил на нее мимолетный взгляд и достал из кармана:

«Ни о чем не беспокойся».

И подмигнул с улыбкой, которую, скорее всего, хотел сделать как можно более естественной.

Машины сзади медленно, но верно догоняли.

— Они убьют меня. Убьют… Если они нас догонят, то они убьют меня…

Леонид ухмыльнулся и продемонстрировал сбитые в кровь костяшки.

Он свернул на проселочную дорогу, что шла через посадку, и выключил фары и свет в салоне. Пустил машину через кусты. Оксане показалось, что начали раздаваться выстрелы.

— Боже… — она вжалась в кресло, прижав кулачки к лицу.

Машину подбрасывало и хлестало местной флорой, которая становилась все гуще. Выехали на более ровную местность. Заехали в низину, поросшую густым кустарником. Остановились. Леонид огляделся. Вокруг была сплошная темень, светлее было только ночное небо с парой сиротливых звезд. Тишина и прерывистое дыхание Оксаны.

Он вышел из машины и вернулся через несколько минут.

— И что теперь?

Он приложил палец к ее губам.

Оксана проснулась от звука строптивого автомобиля, который никак не хотел заводиться.

Немой еще пару раз повернул ключ и глубоко вздохнул. Достал сигарету и подкурил. Вид у него был мрачный.

— Что такое? Машина не заводится?

Он продолжал смотреть прямо и дымить сигаретой, зажатой в зубах.

Взглянул на нее, достал блокнот и писал много дольше обычного. Отдал ей блокнот, и пошел к багажнику.

«очень плохое место, оксаночка. очень плохое. я пойду осмотрюсь, а ты сиди здесь и не высовывайся, пока я не вернусь. если увидишь что-то, что не понравится, что угодно, стреляй без раздумий. только не в меня».

— Из чего стрелять?!

Он вернулся и протянул ей пистолет и две обоймы.

— А это откуда у тебя?

Он махнул рукой, подкурил новую сигарету и, подумав, написал:

«я вернусь, главное, не вылезай из машины».

Оксана посмотрела на него.

— Что ты несешь такое? О чем ты? И нафиг мне это? Я не умею стрелять.

Он взял пистолет, кнопкой вынул обойму, вставил на место, снял с предохранителя, взвел боек, прицелился в ближайшее дерево, постучал пальцем по курку, придерживая боек, спустил курок и снова поставил на предохранитель. Вернул ей пистолет и достал из кармана карточку:

«Ничего не бойся».

Вложил карточку ей в ладонь, загнул пальцы и улыбнулся.

Она посмотрела на часы. Его нет уже три часа.

— Блин. Может, у него мобильный есть?

В бардачке валялось уйма всякого хлама.

— Ага. Немой с мобильным…

Письмо во вскрытом конверте.

«Я знаю, что нельзя читать чужие письма».

«… Лёня, это насчет Кассандры. Её нет. В неё врезалась фура. Тот сучара водитель был пьян. Глупо как-то тебе так вот говорить сообщать об этом. Пусто Она уехала утром на выставку… Машина всмятку… её не довезли до больницы… блять я должен был ее отвезти… «

«… ты не сдавайся. Крепись. Пусто Мне тоже хуево блять очень плохо. Я уже третий раз письмо переписываю. Даже сейчас руки дрожат. Она для меня была не меньше, чем для тебя. Пойми. Просто я знаю, чем вы были друг для друга»…

«… Кассандра в последние дни последнее время о тебе много говорила. Говорила, что ты ей снишься каждую ночь. Я знаю, что вы уже пять лет не виделись.