Черная дыра

Может, вполне трезвые парни, до этого мирно курившие у подъезда, затащат ее в этот самый подъезд, превратившись в диких, безумных зверей — это потом, на суде, они будут ошеломленно смотреть друг на друга, не понимая, что на них нашло, а в подъезде они будут выглядеть единым целым, существом из четырех мужских тел с одним на всех мозгом. Так что причины нервничать у невысокой девушки в дубленке были. Но она, как обычно, без приключений дошла до поворота, быстро повернула голову направо — а не выскочит ли кто-нибудь из недостроенного здания, в тот самый момент, когда она уже почти успокоилась — и скрылась из поля зрения.

Сергей в приподнятом настроении дошел до своей двери.

— Мне никто не звонил? — осведомился он с порога у отца, который открыл дверь.

— Только что кто-то звонил. Девчонка какая-то. Сказала, что перезвонит. Ты проходи, проходи, разувайся. Не стой столбом. В квартире все-таки чуть теплее, чем в подъезде.

И вправду — через пятнадцать минут она перезвонила.

— Привет, — сказала Маша.

Сергей, чуть услышав ее голос, вдруг вспомнил ту мысль, которая ускользнула от него в автобусе.

Что-то громко щелкнуло — может на улице, может за соседней стенкой, а может — что вероятнее всего — у него в голове.

И еще — он ничуть не удивился ее звонку.

«При строго определенной массе давление вырожденного газа звезды будет точно уравновешиваться силой гравитации, и звезда застабилизируется. Если масса звезды больше критической, то сила гравитации превысит давление газа и звезда вынуждена будет сжаться в черную дыру. Напрашивается вывод, что если каким-либо образом сжать звезду или планету до размеров ее гравитационного радиуса, то дальше усилия можно не прилагать — она сколлапсирует и превратится в черную дыру сама.»

— Что-то он сегодня рано, — пробормотала Анна Васильевна, открывая дверь. — Или по четвергам они заканчивают раньше?

— Я не думаю, — прокричал из кухни отец.

— Знаешь, сначала она ничего не поняла. Когда я схватил ее ВОТ ТАК…

— Сережа, перестань, прошу тебя…

— ЗАТКНИСЬ! Она ничего не поняла даже тогда, когда я первый раз ударил ее — просто не могла поверить, что тот кошмар, который она представляла себе каждый вечер, возвращаясь домой, наконец-то стал явью. Что ОН все-таки выскочил оттуда. Она не кричала — нет, она просто смотрела на меня, знаешь, как она на меня смотрела — так смотрят полупьяные от счастья девчонки на концертах каких-нибудь…

— О боже, господи, почему, боже…

— боже? Боже? Твой бог давно умер, мама, захлебнулся желчью, стараясь покарать наиболее отличившихся грешников, — иначе почему он допускает вот это? Разве бог — добрый, справедливый, всевидящий — разве он разрешил бы свершиться всему этому, будь он жив? А, как ты считаешь?

— что… что с тобой случилось… давай поговорим, обсудим…

— Неудачная мысль, мама. Ты упустила тот момент, когда со мной надо было поговорить — лет десять назад, я думаю. Папа вот тоже хотел со мной поговорить — кстати, он на кухне — ПАПА! ПАПА! — извини, к сожалению, он не может присоединиться к нашей беседе…

— ТЫ СОШЕЛ С УМА! Я ЗНАЛА, ЧТО КОГДА-НИБУДЬ С ТОБОЙ БУДУТ НЕПРИЯТНОСТИ, ЗНАЛА, С ТОГО САМОГО МОМЕНТА, КАК УВИДЕЛА…

— Ее найдут. Скорее всего завтра — я надеюсь, что завтра. Мальчишки всегда любят пошататься по стройкам, даже зимой. И они ужаснутся, мама. Не только мальчишки. Ужаснутся все.

— Нет! Не подходи ко мне! Стой! Прошу тебя! Ну пожалуйста… Не…

В квартире было непривычно тихо. Он лежал в зале, закинув ноги на спинку дивана. В руках был учебник — «Высшая математика», гласили тисненые буквы на переплете — вокруг в избытке валялись тетради и какие-то листы. Он дошел уже почти до половины — если так пойдет и дальше, он успеет до экзамена выучить все.

В комнату зашла кошка.

Она засеменила к дивану, запрыгнула на грудь, улеглась, свернувшись калачиком.

Он заметил на ее мордочке красноватые разводы и улыбнулся.

Через минуту кошка заснула.

Она наконец-то была сыта.