Про безбилетника

— И про автобус не говорили! — усмехнулась эта девочка.

— Вы же старухи? Давайте, превращайтесь в старух! Я долго ждать и стоять здесь, как пень, не собираюсь.

— Не собираетесь ждать, пока мы состаримся? — залепетала претворяющаяся несмышлёнышем летающая девочка. — Вы ведь именно это подразумеваете под своим требованием — превращаться в дряхлых старух?

— Нет, я подразумеваю то, что стрелять в маленьких детей я не собираюсь, — передёрнул он затвор у своей берданки.

— А в маленьких птичек? — хихикнула эта девочка и молниеносно взметнулась невысоко над кронами деревьев.

— Мы будем слишком быстро летать, — пропищала она оттуда, — так, что вы ни разу ни в кого из нас не попадёте. И вы тогда перестреляете все свои пульки?

В это время все окна в избушке лопнули и девочки вылетели из них с бешеной скоростью. Некоторые даже через трубу выносились.

Этот подросток, который вырос и всю жизнь мечтал истребить зло, которое осталось ненаказанным, в детстве любил смотреть фильм «Лангольеры». Ему особенно нравилось пересматривать тот момент, где данные киношные монстры истребляют здание терминала аэропорта. Он сейчас смотрел на этих девочек и ему казалось, что они передразнивают лангольеров. Девочки носились по воздуху с такой же скоростью, как монстры из того фильма. В миниатюре они чем-то напоминали собой кучку насекомых, крутящихся возле ночного фонаря: беспорядочно носились туда-сюда в разные стороны. По таким «мишеням» действительно невозможно палить. Так, чтобы при каждом выстреле попадать, в результате чего «птичка» падала мёртвенькой и пули не тратились впустую. Он ведь на такое не рассчитывал, поэтому не заготовил запасных снарядов.

Одна из «мошкары», мечущейся, словно вокруг неподвижного фонарного луча, молниеносно поднеслась к лицу мужика и проскрежетала:

— Что же ты ни в кого из нас не стреляешь? Наверно, ты уже передумал и решил больше никогда в нас не стрелять?

Теперь перед ним была не маленькая девочка, а та самая безобразная старуха, с которой он столкнулся в детстве: жирная-мерзкая бабка с длинным-морщинистым носом. Он не мог вытерпеть перед собой такую гадкую дразнящуюся рожу и мгновенно вскинул свою берданку, да открыл по этой гадине огонь. Шмальнул прямо в её гнусную «весёленькую» рожу.

Выстрел разнёс старухе полголовы, в результате чего «птичка» брякнулась оземь.

— О, — начали доноситься выкрики от остальных «беснующихся» «птичек». — Этот тип всё-таки настроился нас пострелять! Давайте подлетать к нему близко? А то этот бедненький мальчонка всю жизнь мечтал, что подрастёт и со всеми нами поквитается!

Ещё одна поднеслась к нему и «замерла в ожидании». Он разрядил в неё берданку. И так старухи подлетали к «стрелку» раз за разом, и у каждой полбашки в клочья, и павшее ничком тело наземь.

После того, как ни одной не осталось «витать в облаках», конечно, если никакая не унеслась или не притаилась где-то неподалёку, мужик перевёл дух. Хотя в голове у него многое не укладывалось. Ему казалось, что эти исчадия играли с ним в поддавки и всё то, что он сейчас сделал, происходит, либо в сновидении, либо в бреду. Потому что слишком легко он с ними разделался — так не бывает. Но ведь жизнь, которую он прожил, на бред или сновидение не похожа. Хотя кто-то может сказать, что это самый-пресамый бред и есть, поскольку так жить нельзя (с такой депрессией в результате психологической травмы, полученной им в детстве), но конкретно он с подобной логикой был категорически не согласен. Что же, он должен был у себя снести полбашки, а не у каждой из этих ехидных веселящихся рож? Причём, веселящихся веки вечные. Дело в том, что он очень долго стоял, смотрел на этих дохлых «птичек» и всё до сих пор не в состоянии был успокоиться. Ему думалось, что на такую сволочь не пули нужны, а осиновый кол. И сейчас, пока эти дряни лежат ничком, каждой в отдельности повбивать этот кол в сердце. Поскольку кол он не заготовил, то всё время, которое должно было быть отведённым на тыканья осиной, ушло на «столбняк». С ним такое часто происходило, как сейчас: симулирование столбняка. Он мог стоять (или сидеть) неподвижно целыми часами и по-идиотски смотреть в одну точку.

Старухи лежали-лежали, да не выдержали.

Нет, они не начали подниматься, как зомби с пробитыми черепами. Хотя, согласно общепринятой легенде, если у зомби пробит череп, то пошевелиться он не в состоянии. Они выглядели примерно так, как в фильме «Терминатор» выглядел «полицейский», который преследовал героя «легендарного» Шварценеггера. Все кусочки их черепов, разнесённых в пух и прах, собирались с таким видом, как на экране, если заснять чей-то разбивающийся череп и в замедленном виде показать плёнку, перематывающуюся назад. Мужик это даже промычал:

— Бли-ин… Как в «Терминаторе»…

— Да, ты совершенно правильно угадал, — опять защебетали «птички», — мы тебе не «нечисть», а роботы.