Черны наши стекла

— Там, в экваториальной, все не просто было. Мы этих черномазых развесили не просто так. Там ведь мертвая деревня из болота стала ночами приходить. Они хотели жрать. Жрать живых. Нас всего-то трое осталось. И тогда я убил шамана. И покойники больше нас не беспокоили… А до того, знаешь, командир, что мне шаман предсказал? Он, гнида, предсказал мне, что я погибну от сотни мертвецов, представляешь, капитан? От сотни мертвецов!

— А ты что?

— А что я! Я знаю, что делать, если тебе не нравятся предсказания африканского колдуна. Завали гниду, и дело с концом! Ни одно предсказание не сбудется!

— Красный квадрат, командир, — сказал радист. — Дан красный квадрат.

Полцента рассмеялся сквозь кашель. Закинул на спину себе автомат, взял под локоть огнемет. Сказал:

— Вот и пригодился маньяк!

И ушел за дверь, вниз.

Там были выстрелы, хлопки, огонь.

А потом остров затянуло страшным зеленовато-бурым дымом. Люди и не люди падали и содрогались перед встречей со смертью… в химическом рассвете загорались костерки трупов, которые зажигал пока еще живой Полцента.

Уцелели только те, у кого были маски со стеклами. Черными.

А потом, когда не осталось умиротворенных, четверо закончили работу Карла.

Вечером в кабаке было почти пусто. На широком деревянном столе стояли три кружки пива. Пиво было янтарное, пенное и свежее. После резиновой духоты противогазной маски с черными стеклами именно такое и требовалось.

Кружки предназначались следующим образом:

Полцента;

Доминик;

Игорь.

— А знаешь, Доминик, — сказал Игорь. — Я ведь Карла хотел списать после того рейда в метро, когда чумных ликвидировали.

Доминик слушал, затягиваясь сигаретой. Он вдруг достал пачку, и протянул командиру.

Игорь усмехнулся, и взял предложенное.

— Ты прав, приятель. Еще и огоньку дай.

Доминик дал прикурить, а сам зажег еще одну. Положил ее, тлеющую, в пепельницу, в сторону третьей кружки, предназначенной Полцента. Кружки, которую так никто и не отопьет сегодня.

— Да, вот, — продолжил Игорь. — Хотел списать, да не успел, представляешь. Пришел вызов, и тут вот этот остров… Как все получилось.

— Я не верю в судьбу, командир, — сказал Доминик, выпустив почти непрозрачный клуб дыма. — Но здесь именно она.

— Судьбы нет, кроме той, что мы себе выбираем, — ответил Игорь. Он знал, откуда эта фраза, и она показалась ему уместной.

Видимо, Доминику тоже.

Они подняли кружки, соприкоснулись, и синхронно стукнули по третьей, которую сегодня никто не выпьет.

— Нам будет не хватать вас, командир.

— Брось, я провалился. Никакой я не командир.

Ночью опять был дождь. Игорь ловил его, запрокинув лицо к небу. Дождь был хороший, гипнотический. Он унимал мысли.

Ксения давно спала, не дождавшись друга. Впрочем, он был уже не совсем и друг. Неделю назад они подали заявление. Собрались пожениться.

Ксения с тех пор, как Игорь вернулся с этого своего островка, стала тиха и послушна. Больше не шутила насчет горелой бомжатины. Глаза Игоря были черны с тех пор, черны как стекла маски-противогаза.

— Эй, сука… Говно, что здесь за сранина! — раздались выкрики снизу, из двора.

Компания неких отмороженных вторглась в покой жилого комплекса.

— Эй-й-й! — завизжали снизу. — Суки, смерти вам здесь! Сатана, ад! Кишки буду вырывать! Я сейчас буду вас жрать, ублюдки! Сожгу вас живьем, детей ваших насажу на ограду! Вам конец, мрази и свиньи!

Бешеные вопли и матерная ругань нарушили темноту дождливого двора. Посыпалось разбитое стекло. Взвыли сигнализациями автомобили, по которым стали лупить арматуринами и камнями.

— Сатана, ад, смерть! Жги мразей, разбей их детям головы об асфальт! Насилуй их!

— А-а-а, шлюха, иди-ка сюда!

— Отстаньте! Помогите! Полиция…

— Мертвецы, зомби, каннибалы! Это мы, мы, мы! Мы пришли за вами, тупые людишки, тупое мясо!

Эти звуки вывели Игоря из оцепенения. Он повернул мокрое лицо ко двору, где бесновались ублюдки. Там было темно, метались неясные тени и крики.

Он вернулся с балкона в квартиру, надел форменную рубашку. Протер шеврон с горящим черепом на рукаве. Взял в прихожей канистру, топор, и вышел на лестничную клетку.

Потом вдруг улыбнулся, хлопнув себя по лбу. Вернулся, взял зажигалку.

А потом стал спускаться.

— Ты чего, сука? Хочешь чего-то? Иди сюда! Страшно подыхать будешь!

— Убей его, вали суку! Сдохни, мразота!

Дальше были топот, удары, крики, стоны. Постепенно затихающие.

— А-а-а! Нет, не надо! Дядя, не надо пожалуйста… А-а-а… — причитал последний голос.

Что-то жутко захрипело, хрустнуло, и, словно отлетев, стукнувшись, неровно покатилось по дорожке.