Не бойся

— Есть. «Хромой онагр».

— Слышал? Вот туда машину и подгонишь.

— Я никуда не пойду в таком виде! — жалобно сказала девочка, разводя руками чтобы он хорошенько рассмотрел, в каком плачевном состоянии она находится.

Парень оглядел её.

— Сойдёт. Я сейчас вытащу из машины твою сумочку и шаль. Она достаточно длинная и широкая, чтобы прикрыть последствия твоих капризов.

— Но я…

Он просто не стал её слушать — развернулся к машине и пошёл. Опа… Волосы-то у него длинные до плеч только по вискам, по спине же стелится настоящий роскошный хвост. Модняцкий какой. Интересно, сколько шампуней он изводит на поддержание этого совершенства? Я машинально дотронулась до своих. тёмноватых, скрученных в узел. Могла бы ходить с распущенными, они у меня не длинные, но ведь сальные от грязи. Мою не шампунями, а только горячей водой.

По дороге он нагнулся и, ухватив за шиворот третьего, непристреленного, оттащил к машине и бросил у колёс. Даже отсюда, от нас, слышно было, как он отчётливо сказал:

— Посторожишь до приезда эвакуатора. Не углядишь — отправишься вслед за дружками. Понял?

С вещами в руках он подошёл к нам, на полпути свернув, чтобы наклониться и поднять мой пакет с дубинкой. Я забеспокоилась: вдруг отнимет, а мне ведь отдавать надо. Вещь-то на время вручили.

— Что это?

— Это моё.

— Так ты их этим отогнала?

— Ага. Вы мне отдадите?

— Курсы самообороны заканчивала?

— Нет. Только несколько приёмов знаю, — легко солгала я, лишь бы вернул дубинку.

— Так. Пойдёшь с нами в бар, поможешь Аннет привести себя в порядок. Есть хочешь?

Меня аж затошнило от его вопроса. Если молодчик из богатеньких и щедрых…

— Хочу, — вызывающе ответила я.

— Тогда пошли. И поговорим там.

И мы пошли. Я и Аннет, словно провинившиеся, впереди — он сторожил позади. У меня чуть нервное хихиканье не пробилось: пастух стадо своё ведёт. Послушных овечек.

В баре овечки удалились чистить пёрышки в дамскую комнату. В спину парень спросил, что заказать мне.

— Бифштекс с кровью, — невозмутимо ответила я и только отвернувшись от него, сглотнула. Неужели я сегодня поем настоящего мяса?

Мы потратили кучу салфеток, потому как Аннет боялась смывать с себя следы крови и слёз здешней водой. При виде крови я осторожно спросила:

— Аннет, с тобой всё в порядке? Я кровь имею в виду…

— Всё нормально, — вздохнула девочка, — только у одного ногти были очень острые. Он, когда рвал платье, всё время…

В зеркало я увидела, как её глаза наполнились слезами.

— Всё-всё поняла. Ты не плачь. Теперь ты с братом — я ведь правильно понимаю?

— Да. Крис — мой брат. А как зовут тебя?

— Джилли.

— Джилли. Ты здесь живёшь?

Дальше разговор пошёл почти ни о чём, лишь бы говорить, а потом Аннет стала рассказывать о том, как ей было страшно. Я молча слушала, понимая, что ей нужно выговориться, оформить в слова недавний страх — и забыть о нём. Так я узнала, что она и правда покапризничала: выйдя из ресторана, упёрлась на том, что знает за одним из домов на этой улице прекрасный бар, в котором брат никогда не бывал. Крис сказал, что время уже позднее, чтобы гулять дальше, а она не послушала и побежала за дом, который показался ей знакомым. Он поехал за нею. И здесь, за домом, их и поймали в ловушку.

Выслушав историю, я почувствовала в ней что-то странное. Но что? Наверное, странные усилия парней из района, чтобы изнасиловать девушку из общества: они заперли её брата в капкан, чтобы он не мог помешать им в задуманном, они угрожали и вызывали в девочке страх. И брат вёл себя достаточно странно: нет, конечно, я понимаю, что все смерти легко свалить на самооборону. Тем более, если защищающейся стороной будет богатый человек. Нет… Чего-то я в этой ситуации точно не понимала.

Пока нас не было, Крис заказал столик в отдельном углу. Не поленился встать и показать, куда каждой из нас сесть. Впрочем… Я бы и без него смогла сообразить, куда сесть именно мне. Плоская тарелка с дымящимся мясом, красиво обрамленным вытекающей из него кровью, стояла только перед моим стулом. Боюсь, руки у меня немного тряслись, когда я кромсала этот кусок, звякая ножом и вилкой чуть громче положенного. Больше всего я боялась, что не смогу собрать кровь с тарелки. Поэтому, уполовинив кусок, каждый следующий откромсанный начала обмакивать в сладкую подливу. Так что последний проглотила уже почти сухим — с огромной благодарностью случаю, за месяц впервые накормивший меня досыта.

И подняла наконец глаза. Аннет смотрела на меня, раскрыв рот — с жалостью. Её брат — с каким-то сосредоточенным вниманием. Да уж, представляю, какое зрелище я собой представляла, поспешно поедающая этот кусок… Интересно, как мне теперь обращаться к этому Крису — по имени или называя его «сэр»? А ещё интересно, закажет ли он ещё порцию мяса при виде моего обжорства?