Записки сумасшедшего

Урзамаз, с посиневшим и перекошенным лицом, твёрдо встал рядом, Голендор встал по другую руку, затравленно глядя на татуированного. Джейсон тоже поднялся, хныкая и прикрывая неестественно выпученный глаз. Теримилас закатила глаза и застонала, продолжая лежать в луже собственной крови.

— Вперёд братья! Мы сильнейшие создания в этом мире! Мы почти бессмертны!

…

Храм Боли и Силы полыхал посреди леса. Сергей сидел на берегу реки.

Все руки были сбиты до костей, пальцы переломаны. На теле было несколько колото-резанных ран. Но мужчина сидел, не обращая на это внимания, рядом, на песке, стояла почерневшая голова Андрея.

— Брат, ты перестал со мной разговаривать. Мне не хватает тебя. В ушах у меня звенит, в голове стучит, а в глазах стоят образы… — он сплюнул кровью — Образы залитого кровью подвала. Все стены в кровавых брызгах, внутренности этих стервятников скользят под ногами, а я всё бью и бью. Та чёрная ненависть, она нашла себе выход, иссушив моё сердце в пепел, она излилась на них. Я рвал их плоть, ломал их кости, я не чувствовал боли. Я плакал и ждал, когда же, наконец, это чёрное чувство покинет меня. Я убил их, отомстил, это не вернуло ни тебя, ни Марину, ни Таню. — Сергей часто затряс плечами, зайдясь в рыдании и горестных стонах. — И оно ушло, ушло, я освободился, и меня тот час же вырвало, я там такого натворил. Даже эти сектанты не творили подобного. И сейчас я опустошён, я не знаю, что дальше делать, я очень ослаб и устал. Меня клонит в сон. А ты, братишка, молчишь. А говорил ли ты со мной вообще? И была ли настоящая сила, было ли животное, вселившееся в меня? — он тяжело вздохнул. — Но сейчас я хочу отдохнуть, забыться.

Бывший зек, исправившийся преступник, израненный и окровавленный, погладил гниющую голову и тяжело завалился на спину.