25 мин, 31 сек 7717
Ной поднял воротник, сунул руки в карманы и пошел вперед, осторожно ступая по укрытому снегом льду.
Возле калитки маячила нескладная, долговязая фигура Алона. Он опирался на изогнутый дугой лом и раскачивался в такт порывам ветра. Ной недолюбливал старика — тот был глупым и назойливым, от него вечно воняло дикой смесью помойки и выгребной ямы. Алон жил на окраине Квартала в убогой, продуваемой всеми ветрами лачуге, кое-как собранной из всевозможного хлама. Как ему удавалось выживать в таких условиях, никто не знал. Достоверно было известно лишь то, что он никогда не болел. Если приходилось работать в тепле настоящих домов, он не раздевался — лишь стягивал большие, подбитые мехом рукавицы и, подобрав длинные полы тулупа, размеренно и неторопливо делал свое дело.
Алон был такой же неотъемлемой частью Квартала, как Дорога или огромные ветряки, прямой линией уходящие на восток к Городу. Он жил здесь всегда, и, насколько помнил Ной, со временем ничуть не менялся. Почти глухой с тусклым, затянутым бельмом правым глазом, он удивительным образом знал обо всем, что происходит в Квартале. Иногда Ною казалось, что старик — это и есть Квартал.
Алон забирал мусор, чинил канализацию, расчищал дорожки от снега и выполнял еще много разной работы. Он выносил ночные горшки за сливками общества, обитающими вокруг, за это его терпели, и старались просто не замечать, общаясь с ним через прислугу. В доме Ноя прислуги не было, поэтому он знал о старике немного больше остальных. Больше, чем хотел бы знать. Он знал о здоровенной бурой крысе — Потрошке, которая жила у Алона в лачуге. Тот кормил ее отбросами из мешков с мусором и подолгу беседовал с ней, усадив на колени и поглаживая маленькую вертлявую голову.
Это было невыразимо мерзко.
— Храни тебя Бог, Алон.
— Храни тебя Бог, Ной!
Старик пожевал толстыми лиловыми губами и неожиданно спросил:
— У вас есть связь с Городом?
— Не знаю, а что?
— У Тверинских не работает аппарат. Меня звали, да я не понимаю в этом ничего. Хотят ехать разбираться, вот я и подумал — давай у Ноя спрошу. У него как?
Ной пожал плечами: телефон у них с матерью не работал уже давно — слишком дорогое удовольствие. Оставались только экстренные номера, но их нельзя было набирать без необходимости. Алон знал об этом, но, наверное, уже успел позабыть.
— Мы не платим за телефон, — сказал Ной.
— И правда — не платите.
Они замолчали. Старик отвернулся и уставился в темноту.
— Ладно, — сказал, наконец, Ной. — Я пойду…
— Младший Декер сегодня будет гоняться по Дороге. Я сам слышал, как он говорил об этом.
Ной поджал губы. Декер тоже был воплощением Квартала — его парадным лицом. Отец парня руководил Объединенными Лабораториями, и его отпрыск мог позволить себе все, что угодно. В том числе машину — огромную, уродливую, мощную машину, на которой он время от времени гонял по Дороге, когда не просиживал штаны в школе.
Декер был гаденышем. Но очень влиятельным гаденышем. Ной презирал его и немного побаивался.
— Спасибо! — сказал он с чувством. — Я буду осторожным!
— Может переждешь? От греха.
— Не могу. Мне назначено.
— О-о… Назначено.
— Я иду на собеседование.
— На собеседование, — эхом отозвался Алон. — В Лабораторию?
Ной ожидал этот вопрос. Ему хотелось, чтобы старик задал его. Ни мама, ни батюшка в группе — никто не одобрял его выбор. Все считали его чем-то несерьезным — юношеским увлечением, которое обязательно пройдет. Сам Ной был уверен в обратном. Жизнь, которую они планировали для него, казалась ему ненастоящей. Казалась ролью, которую он, словно кукла, вынужден будет играть до самой смерти.
— Я иду в Поиск.
— В Поиск? Вот как…
Старик молчал и глядел вдаль, подслеповато щуря единственный зрячий глаз.
— Странные времена наступают, — сказал, наконец, он. — Желаю тебе удачи, Ной. Храни тебя Бог.
И все-таки Ной не любил старика. Глупым был Алон. И странным.
— Храни тебя Бог, Алон.
Ной зашагал прочь. За спиной раздался глухой удар, еще один, еще — Алон принялся колоть лед возле калитки.
Впереди медленно вырастала черная громада ветряка — первого из череды гигантов, питающих Город и Квартал электричеством. На крепком ветру большие ржавые лопасти вращались величественно и плавно; толстые железные балки основания напоминали расставленные ноги. Вот уж кому не было дела до того, что происходит внизу — на земле.
Ной миновал ветряк, пересек небольшую площадь и повернул на Дорогу.
Говорили, что когда-то здесь был канал. Он разрезал Город на две неравные части, плавной линией проходя между окружающими холмами. Потом, когда на Землю опустилась зима, его стали использовать, как дорогу.
Возле калитки маячила нескладная, долговязая фигура Алона. Он опирался на изогнутый дугой лом и раскачивался в такт порывам ветра. Ной недолюбливал старика — тот был глупым и назойливым, от него вечно воняло дикой смесью помойки и выгребной ямы. Алон жил на окраине Квартала в убогой, продуваемой всеми ветрами лачуге, кое-как собранной из всевозможного хлама. Как ему удавалось выживать в таких условиях, никто не знал. Достоверно было известно лишь то, что он никогда не болел. Если приходилось работать в тепле настоящих домов, он не раздевался — лишь стягивал большие, подбитые мехом рукавицы и, подобрав длинные полы тулупа, размеренно и неторопливо делал свое дело.
Алон был такой же неотъемлемой частью Квартала, как Дорога или огромные ветряки, прямой линией уходящие на восток к Городу. Он жил здесь всегда, и, насколько помнил Ной, со временем ничуть не менялся. Почти глухой с тусклым, затянутым бельмом правым глазом, он удивительным образом знал обо всем, что происходит в Квартале. Иногда Ною казалось, что старик — это и есть Квартал.
Алон забирал мусор, чинил канализацию, расчищал дорожки от снега и выполнял еще много разной работы. Он выносил ночные горшки за сливками общества, обитающими вокруг, за это его терпели, и старались просто не замечать, общаясь с ним через прислугу. В доме Ноя прислуги не было, поэтому он знал о старике немного больше остальных. Больше, чем хотел бы знать. Он знал о здоровенной бурой крысе — Потрошке, которая жила у Алона в лачуге. Тот кормил ее отбросами из мешков с мусором и подолгу беседовал с ней, усадив на колени и поглаживая маленькую вертлявую голову.
Это было невыразимо мерзко.
— Храни тебя Бог, Алон.
— Храни тебя Бог, Ной!
Старик пожевал толстыми лиловыми губами и неожиданно спросил:
— У вас есть связь с Городом?
— Не знаю, а что?
— У Тверинских не работает аппарат. Меня звали, да я не понимаю в этом ничего. Хотят ехать разбираться, вот я и подумал — давай у Ноя спрошу. У него как?
Ной пожал плечами: телефон у них с матерью не работал уже давно — слишком дорогое удовольствие. Оставались только экстренные номера, но их нельзя было набирать без необходимости. Алон знал об этом, но, наверное, уже успел позабыть.
— Мы не платим за телефон, — сказал Ной.
— И правда — не платите.
Они замолчали. Старик отвернулся и уставился в темноту.
— Ладно, — сказал, наконец, Ной. — Я пойду…
— Младший Декер сегодня будет гоняться по Дороге. Я сам слышал, как он говорил об этом.
Ной поджал губы. Декер тоже был воплощением Квартала — его парадным лицом. Отец парня руководил Объединенными Лабораториями, и его отпрыск мог позволить себе все, что угодно. В том числе машину — огромную, уродливую, мощную машину, на которой он время от времени гонял по Дороге, когда не просиживал штаны в школе.
Декер был гаденышем. Но очень влиятельным гаденышем. Ной презирал его и немного побаивался.
— Спасибо! — сказал он с чувством. — Я буду осторожным!
— Может переждешь? От греха.
— Не могу. Мне назначено.
— О-о… Назначено.
— Я иду на собеседование.
— На собеседование, — эхом отозвался Алон. — В Лабораторию?
Ной ожидал этот вопрос. Ему хотелось, чтобы старик задал его. Ни мама, ни батюшка в группе — никто не одобрял его выбор. Все считали его чем-то несерьезным — юношеским увлечением, которое обязательно пройдет. Сам Ной был уверен в обратном. Жизнь, которую они планировали для него, казалась ему ненастоящей. Казалась ролью, которую он, словно кукла, вынужден будет играть до самой смерти.
— Я иду в Поиск.
— В Поиск? Вот как…
Старик молчал и глядел вдаль, подслеповато щуря единственный зрячий глаз.
— Странные времена наступают, — сказал, наконец, он. — Желаю тебе удачи, Ной. Храни тебя Бог.
И все-таки Ной не любил старика. Глупым был Алон. И странным.
— Храни тебя Бог, Алон.
Ной зашагал прочь. За спиной раздался глухой удар, еще один, еще — Алон принялся колоть лед возле калитки.
Впереди медленно вырастала черная громада ветряка — первого из череды гигантов, питающих Город и Квартал электричеством. На крепком ветру большие ржавые лопасти вращались величественно и плавно; толстые железные балки основания напоминали расставленные ноги. Вот уж кому не было дела до того, что происходит внизу — на земле.
Ной миновал ветряк, пересек небольшую площадь и повернул на Дорогу.
Говорили, что когда-то здесь был канал. Он разрезал Город на две неравные части, плавной линией проходя между окружающими холмами. Потом, когда на Землю опустилась зима, его стали использовать, как дорогу.
Страница
2 из 8
2 из 8