За стеной

Голос был тихий и сиплый, будто больной страдает страшнейшей ангиной, но точно женский.

— Привет! Кто это? — как можно спокойней спросил Тим.

— Ты меня не знаешь. Хотя я сижу прямо за твоей спиной, — девушка хихикнула, когда Тим невольно обернулся. — Если бы не стена, я смогла бы до тебя дотронуться. Меня зовут Маша. Я твоя соседка.

Любопытно. Значит, всё это время она была дома, и Кларисса солгала соседке. Или её недавно выписали?

— Откуда ты узнала мои контактные данные? — спросил Тим.

— Марк подсказал.

— Какой Марк?

Единственный человек с таким именем, который мог знать его Скайп, отбыл в мир иной, перерезав себе вены, около полугода назад.

Девушка проигнорировала вопрос Тима и следующей фразой заставила его забыть о таинственном Марке.

— Мне нравятся твои глаза, — без капли смущения призналась девушка из темноты.

— Что? — оторопел Тим.

— Красивые глаза — большие, голубые, — сказала Маша. — И волосы тоже нравятся. Мне бы хотелось узнать какие они на ощупь. Кстати, ты мне кого-то напоминаешь. Не могу вспомнить, но точно знаю, что кого-то хорошего.

Тим не знал, как ему реагировать на эти слова, поэтому сказал первое, что пришло в голову.

— Это ты стучала в стену?

— Да?

— Зачем?

— Мне тут очень скучно. Совсем не с кем поиграть.

Из рассказа бабы Тони Тим знал, что Маше должно было быть около двадцати пяти лет, но судя по её прямолинейности, поступкам и манере говорить, у него сложилось впечатление, что он разговаривает с десятилетним ребёнком.

— А после того, как умерла твоя бабушка, стало совсем тоскливо, — прошептала девушка.

Тим смог разобрать только слово — бабушка.

— Что? Почему у тебя такой странный голос? — спросил Тим.

— Я болею.

— Чем, если не секрет?

— Не секрет, но я не знаю. Мамочка мне не говорит, — ответила Маша.

— Почему?

— Ой, извини, кажется, она дома, — протараторила девушка и отсоединилась.

Следующим вечером она снова позвонила. Тим пытался связаться с ней днём, но каждый раз Скайп сообщал, что пользователя с таким логином не существует.

Они болтали о всяких мелочах. Например, Тим узнал, что Маша не любит дождь и всегда мечтала увидеть на закате зелёный луч, о котором писал Жюль Верн, что она боится лошадей и любит морских свинок, что она слушает тяжёлый рок, но иногда позволяет своим ушам расслабиться, включая классическую музыку.

Тим начал симпатизировать девушке, которую даже никогда не видел. Незнание тревожило, немножко пугало, но одновременно давало повод и для фантазии, в которой Тим представлял Машу, как стройную рыжеволосую красотку с томными сине-серыми глазами.

Но он считал, что это не честно — она-то его видела.

— Почему бы тебе не открыть камеру? — спросил Тим.

— Она сломана, — тут же ответила девушка, будто ждала этого вопроса. — К тому же я не уверена, что ты сочтёшь меня симпатичной.

— Ну что ты, девушка с таким чудесным характером просто обязана быть красавицей, — пробормотал Тим понимая, как это слащаво и наивно прозвучало. Поэтому он был отчасти рад, что на этом тема о Машиной внешности была закрыта.

Как и в прошлый раз, Маша неожиданно сказала, что больше не может говорить и отключилась.

Тим вздохнул, посмотрел на наручные часы, оделся и вышел из дома, надеясь, что компьютерный магазин ещё открыт.

С утра пораньше Тим дежурил у входной двери, подскакивая каждый раз к глазку, когда в подъезде раздавался какой-нибудь звук. В руках он держал коробку, внутри которой лежала зажатая пенопластом новенькая веб-камера. Он был решительно настроен узнать, как выглядит его молодая соседка.

Маша рассказала Тиму, что мать держит её будто в тюрьме. Никуда её не выпускает, а когда сама уходит даже ключей ей не оставляет. Поэтому Тим понимал, что передать подруге подарок он может только одним способом. И это его не радовало.

Около семи куда-то упорхнула баба Тоня. А Тиму пришлось просидеть ещё два часа под дверью прежде, чем произошло то, чего он ждал. Как только начала открываться дверь тридцать шестой квартиры, он тут же вышел в подъезд.

— Здравствуйте, Кларисса, — произнёс Тим.

Женщина окинула его презрительным взглядом, и вставила ключ в замок, чтобы запереть дверь.

— Вы не могли бы передать это Маше? — спросил Тим, протягивая ей коробку.

Простая, казалось бы, просьба, вызвала у женщины ужасную вспышку гнева. Её лицо за пару секунд сначала побледнело, а затем налилось кровью. Тим подумал, что у неё из ушей сейчас пойдёт пар, как у героев старых диснеевских мультиков, когда они злятся. Он невольно улыбнулся, такому сравнению, чем ещё больше взбесил Клариссу. Она выбила у него из рук коробку, и та полетела вниз по ступеням.