Черный «Фокус» мчал сквозь ночь. Дорога была пуста — наш путь лежал в стороне от оживленных трасс и городов.
Добавить в моё избранное
26 мин, 4 сек 3860
Я вжалась в кресло, стараясь не смотреть на обочины, мелькавшие в свете фар. Только уверенное, спокойное лицо Ростислава удерживало меня от паники. За три часа он не произнес ни слова. Он вообще ничего не сказал после того, как коротко бросил мне: «В машину». Я хотела спросить, куда мы едем, что случилось, но не решалась — с каждым часом его лицо все темнело. Губы были крепко сжаты, брови сошлись на переносице, он весь был где-то далеко.
Начало вечера не предвещало ничего особенного: темнело, мы сидели в кафе и уже собирались поехать домой. Выходя, столкнулись с компанией студентов. В этом не было ничего удивительного — отсюда рукой подать до общежитий. Ребята, не смущаясь, здоровались с Ростиславом и разглядывали меня. Это тоже не удивляло: студентам всегда любопытно, с кем проводит вечера неженатый преподаватель. Ростислав задержался, спрашивал их о каких-то мелочах, без труда вспоминая имена.
И тут прозвучали те самые слова. Кто-то обронил, что Борис с ребятами уехали к Черному озеру — отдохнуть на природе и «покопать», если получится. Я почувствовала как его спина под моей рукой закаменела. Ростислав не изменился в лице, но стоило двери за нами закрыться, как он почти бегом бросился к своему «Форду».
И вот теперь я ждала развязки, не решаясь прервать молчание.
Мелькнул указатель и автомобиль стал снижать скорость. Мы въехали в деревню. Единственная асфальтированная улица была неосвещена.
Ростислав резко затормозил возле обшитого шифером дома, в окнах которого горел свет. На стук долго не было ответа, но, наконец, послышались шаги. Хозяин, попытавшийся было возмутиться наглостью ночного гостя, сник под тяжелым взглядом. Мне стало жаль дядьку: мало кто мог противостоять моему спутнику, если он чего-то хотел. Я вот не могла.
Приоткрыв окно, я прислушалась. Ростислав расспрашивал о ребятах, которые должны были быть где-то здесь.
Мужик вспомнил их и даже вышел на дорогу показать, в какую сторону ехать. Когда он посмотрел в сторону черневшего вдалеке леса, то замкнулся и поспешил закончить разговор.
Еще полчаса по заросшему проселку, через поле, по лесу, и мы добрались до озера. На самом краю леса стояла избушка, такая ветхая, что оставалось загадкой, почему она до сих пор не развалилась. На берегу стояло несколько палаток и машины. Горел костер, играла музыка, слышался смех. А вот и Борис с компанией.
Ростислав быстрым шагом направился к костру. Резкие движения, застывшая спина — даже не видеть лица, чтобы понять, насколько он был зол. Многие вскочили на ноги, когда перед ними внезапно выросла темная фигура преподавателя. Послышались нестройные приветствия. Кто-то подвинулся, предлагая присесть.
— Вам что, другого места не нашлось? Я же предупреждал: на надо сюда ходить! — Я поежилась, радуясь, что его гнев направлен не на меня. Он не кричал — Ростислав относился к тому типу, который в гневе начинает говорить тише, медленнее, вкладывая в слова такую силу, что болезненно впечатывали свою злость в собеседника. — Вы сегодня копали? Вы трогали курган на поляне?
Кто-то закивал, кто-то невнятно утвердительно забормотал.
— Быстро собирайтесь и валим отсюда. Это не игрушки. Как вы думаете, почему местные до сих пор не облюбовали под купания и пикники это место? Или вы считаете, что рассказы про запретный лес — плод воображения суеверных и недалеких людей?
— Некоторые действительно пошли собираться, кто-то, стоял, не решаясь ни возразить ни уйти. Один из ребят шагнул к Ростиславу.
— Почему это мы должны уезжать? Ростислав Игоревич, вы хороший преподаватель, я уважаю вас, но не понимаю, почему должен отчитываться о нашей частной поездке. Никуда мы не уйдем, тут вам не институт.
Я узнала его — это был Борис Погорелов, мы встречались в институте. Ростислав не только читал лекции, но и возглавлял исторический клуб: они с ребятами собирали местные истории, фольклор, диалекты. Пару раз в год Ростислав договаривался о поездках на раскопки. Видимо на этот раз студенты решили сами поискать себе приключений.
Мой спутник хотел ему ответить, но, подавившись почти слетевшими с губ словами, вдруг замер, прислушиваясь. Потом огляделся, с шумом втянул воздух. И изменившимся голосом приказал:
— Быстро в избу. Оставьте вещи, ничего с ними не случится.
Никто не посмел возражать. Даже я, хотя и не была проштрафившейся студенткой, сначала послушалась и только ступив на крыльцо поняла, что делаю. От неожиданности замерла, неловко поставив ногу. Ростислав подтолкнул меня к двери.
— Давай, торопись
Кто-то попытался спросить, чем им поможет старая развалюха, но Ростислав рыкнул и они снова замолчали. Кто-то додумался взять фонарь. Изба на удивление хорошо сохранилась, учитывая, настолько дряхлой она выглядела снаружи. Возле намертво закрытого ставнями окна стоял стол и несколько лавок. Внутри было чисто и те, кому не хватило места, уселись прямо на пол.
Начало вечера не предвещало ничего особенного: темнело, мы сидели в кафе и уже собирались поехать домой. Выходя, столкнулись с компанией студентов. В этом не было ничего удивительного — отсюда рукой подать до общежитий. Ребята, не смущаясь, здоровались с Ростиславом и разглядывали меня. Это тоже не удивляло: студентам всегда любопытно, с кем проводит вечера неженатый преподаватель. Ростислав задержался, спрашивал их о каких-то мелочах, без труда вспоминая имена.
И тут прозвучали те самые слова. Кто-то обронил, что Борис с ребятами уехали к Черному озеру — отдохнуть на природе и «покопать», если получится. Я почувствовала как его спина под моей рукой закаменела. Ростислав не изменился в лице, но стоило двери за нами закрыться, как он почти бегом бросился к своему «Форду».
И вот теперь я ждала развязки, не решаясь прервать молчание.
Мелькнул указатель и автомобиль стал снижать скорость. Мы въехали в деревню. Единственная асфальтированная улица была неосвещена.
Ростислав резко затормозил возле обшитого шифером дома, в окнах которого горел свет. На стук долго не было ответа, но, наконец, послышались шаги. Хозяин, попытавшийся было возмутиться наглостью ночного гостя, сник под тяжелым взглядом. Мне стало жаль дядьку: мало кто мог противостоять моему спутнику, если он чего-то хотел. Я вот не могла.
Приоткрыв окно, я прислушалась. Ростислав расспрашивал о ребятах, которые должны были быть где-то здесь.
Мужик вспомнил их и даже вышел на дорогу показать, в какую сторону ехать. Когда он посмотрел в сторону черневшего вдалеке леса, то замкнулся и поспешил закончить разговор.
Еще полчаса по заросшему проселку, через поле, по лесу, и мы добрались до озера. На самом краю леса стояла избушка, такая ветхая, что оставалось загадкой, почему она до сих пор не развалилась. На берегу стояло несколько палаток и машины. Горел костер, играла музыка, слышался смех. А вот и Борис с компанией.
Ростислав быстрым шагом направился к костру. Резкие движения, застывшая спина — даже не видеть лица, чтобы понять, насколько он был зол. Многие вскочили на ноги, когда перед ними внезапно выросла темная фигура преподавателя. Послышались нестройные приветствия. Кто-то подвинулся, предлагая присесть.
— Вам что, другого места не нашлось? Я же предупреждал: на надо сюда ходить! — Я поежилась, радуясь, что его гнев направлен не на меня. Он не кричал — Ростислав относился к тому типу, который в гневе начинает говорить тише, медленнее, вкладывая в слова такую силу, что болезненно впечатывали свою злость в собеседника. — Вы сегодня копали? Вы трогали курган на поляне?
Кто-то закивал, кто-то невнятно утвердительно забормотал.
— Быстро собирайтесь и валим отсюда. Это не игрушки. Как вы думаете, почему местные до сих пор не облюбовали под купания и пикники это место? Или вы считаете, что рассказы про запретный лес — плод воображения суеверных и недалеких людей?
— Некоторые действительно пошли собираться, кто-то, стоял, не решаясь ни возразить ни уйти. Один из ребят шагнул к Ростиславу.
— Почему это мы должны уезжать? Ростислав Игоревич, вы хороший преподаватель, я уважаю вас, но не понимаю, почему должен отчитываться о нашей частной поездке. Никуда мы не уйдем, тут вам не институт.
Я узнала его — это был Борис Погорелов, мы встречались в институте. Ростислав не только читал лекции, но и возглавлял исторический клуб: они с ребятами собирали местные истории, фольклор, диалекты. Пару раз в год Ростислав договаривался о поездках на раскопки. Видимо на этот раз студенты решили сами поискать себе приключений.
Мой спутник хотел ему ответить, но, подавившись почти слетевшими с губ словами, вдруг замер, прислушиваясь. Потом огляделся, с шумом втянул воздух. И изменившимся голосом приказал:
— Быстро в избу. Оставьте вещи, ничего с ними не случится.
Никто не посмел возражать. Даже я, хотя и не была проштрафившейся студенткой, сначала послушалась и только ступив на крыльцо поняла, что делаю. От неожиданности замерла, неловко поставив ногу. Ростислав подтолкнул меня к двери.
— Давай, торопись
Кто-то попытался спросить, чем им поможет старая развалюха, но Ростислав рыкнул и они снова замолчали. Кто-то додумался взять фонарь. Изба на удивление хорошо сохранилась, учитывая, настолько дряхлой она выглядела снаружи. Возле намертво закрытого ставнями окна стоял стол и несколько лавок. Внутри было чисто и те, кому не хватило места, уселись прямо на пол.
Страница
1 из 8
1 из 8
