Ведьмин лес

Наконец, одна из девчонок спросила:

— А что это было?

И получила в ответ усталый взгляд своего преподавателя.

— Не думаю, что это хорошая идея — называть в самый темный час тварь, которая рыскает за стеной. До утра еще много времени, а в доме давно не жили — кто знает, сколько выдержит его защита.

Спросившая съежилась и замолчала, но ее вопрос словно породил лавину других.

— А если не называть, ты можешь рассказать, что там?

— Нет. Рассветет, она уйдет в лес — туда, где нет солнца. Тогда расскажу.

Потянулись часы. То и дело ребята пытались завязать разговор, но тут же прерывались, не решаясь тревожить тишину. Только Борис то и дело принимался шагать из угла в угол, пока ребята не заставляли его прекратить. Но помогало ненадолго.

К двум ночи стало слышно, как кто-то большой бродит вокруг дома. Вот подошел совсем близко. Поскреб по бревнам. Заскрипели от удара ставни, несколько девчонок уже плакал от страха. Словно в ответ на их всхлипывания раздался негромкий болезненный стон. Удаляющиеся шаги. И тишина.

Ростислав одобрительно прокомментировал:

— Дом все же держится — не пустил ее. Хозяин строил на совесть.

Его голос будто сорвал сковавшее нас молчание. Первым зашевелился неудачливый заводила.

— Будто в клетке сидим! — Борис был на грани паники. Даже желание сохранить лицо уже не спасало. — Как в зоопарке, только зверь снаружи.

Была в его словах правда, но не стоило об этом распространяться. И без того его метания из угла в угол, накаляли обстановку.

— Дверь открыта — можешь выйти, — язвительно сказал кто-то.

Я тоже не удержалась от упрека:

— Не стоит так говорить о доме, спасшем нас всех, — парень метнул на меня злобный взгляд.

— Интересно, что ты заговорил о клетках. Да еще с открытыми дверцами. — Ростислав невесело засмеялся. — Особенно если учесть, что твой поступок, который привел нас всех сюда, по сути, есть побег из незапертой клетки. Ограничения, которые тебе показались глупыми, были для защиты, а не для покушения на твою свободу. Ты мог идти куда глаза глядят. Вот только зачем других потащил?

Я спросила:

— Почему она ушла?

Ростислав ответил сразу, хотя до того казался погруженным в свои мысли.

— Она не ушла. Она лежит у кромки леса, спрятавшись в тенях, и ждет.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую.

— И как я сама не догадалась!

Он, как всегда, не обратил внимания на язвительное замечание, и снова замолчал.

Истратив запасы страха, ребята постепенно успокоились, некоторые даже уснули, тем более что нежить не давала о себе знать.

Я сидела, изредка проверяя время. Сна не было. Украдкой поглядывала на своего спутника. Его состояние по прежнему казалось мне куда худшим, чем он показывал, но это были лишь ощущения. Что-то не так. Слишком бледным был Ростислав. Даже в теплом свете фонаря. Мне вспомнился удар о стену. Я присела поближе. Бес с ней, с гордостью. Тронула за плечо, чтобы в этот раз не сделал вид, будто не слышит.

— Ты в порядке?

Ростислав поднял голову. Его взгляд мне не понравился — мутный, будто ему было трудно смотреть, равнодушный. От его движения на пол упала темная капля. Из-за неяркого освещения она казалась черной и я не сразу поняла, что это кровь.

— Блин!

Ростислав бросил быстрый взгляд в сторону ребят, но они уже давно не обращали на нас внимания. Потом все же посмотрел на меня.

— Тише. Все нормально. Все равно до утра ничего не изменится. Утром будет легче. Думаю, мы выберемся. Только я не смог послать сообщение о том, что нам требуется помощь — здесь связи нет.

— Но надо же перевязать! Ты кровью истечешь!

Он ласково улыбнулся мне. И эта непривычная улыбка встревожила меня еще больше.

— Нет. Не истеку. Но мне лучше не трогаться с места. — И добавил, уже совсем другим тоном, таким непривычным — мягким, просящим: — Поговори со мной. А то вырублюсь. И тогда действительно могу помереть.

И мы говорили. О пустяках, вроде нового фильма, на который ходили, о ремонте в популярном кафе, после которого там стало совсем неуютно. Постепенно темы иссякали. А до рассвета еще было не меньше полутора часов. Ребята лежали вповалку, в избе стояла сонная тишина, нарушаемая только сопением.

Вдруг я заметила шевеление в углу. Там определенно что-то было.

— Покажись, кто ты есть! — Раздалась над ухом старая формула, о которой, еще когда я сама училась, на лекциях рассказывал Ростислав.

Хотя он произнес ее совсем тихо, в его словах было достаточно силы, и тень из угла послушно вышла на свет.

То, что было тенью в углу, оказалось кикиморой. Маленьким зверьком с покрытым черным мехом тельцем, старушечьим лицом, тоненькими руками и ногами.