Дачники

У входа лежало мертвое тело, укрытое простыней, стояло несколько сотрудников полиции, оказывавших помощь пострадавшим. Сквозь трескотню рации я услышал слова «Укусы. Сумасшедшие. Медиков». В Перекрестке стояла очередь, как всегда после работы люди заходили за продуктами к ужину, бутылкой-другой пива и сигаретами. Радость от первых теплых весенних дней сделала лица окружающих менее напряженными, девушки начали одевать каблуки и оголять ноги, приятные размышления о бытовых мелочах, насущных проблемах и том как жить дальше вырвали меня из мрачной вереницы событий, тем более что завтра пятница и я поеду на дачу, благо отец разрешил взять для этого свой «Логан». Отвезу на дачу старое кресло, газет на растопку, шашлыка взять, разве, ну лучше завтра в «Ашан» заскочу.

Выйдя из супермаркета, я не увидел пострадавших, их увезла скорая. Полицейские озабоченно опрашивали очевидцев, выясняя подробности произошедшего, кстати тоже укуса, как в случае, рассказанного Афанасьевым.

«Есть над чем задуматься»— показалось мне. Дома оказалась мама, которую отпустили с работы раньше. Она пила корвалол и из глаз ее текли слезы.

В их аптеке произошел аналогичный случай. Сбиваясь и всхлипывая, мама рассказала мне о своем рабочем дне : «Около шести пришел милиционер, в годах с усами, купил бинт с перекисью, у него укус был сильный, я ему в больницу посоветовала или в травмпункт обратиться, он сказал, что если отпустят, то пойдет. Ну, потом вроде все нормально, через час пришла женщина. У ней шея прокушена была. Я ее перевязала, вызвали скорую. А женщина сидела на банкетке, потом вроде уснула, а минут через десять встала, бросилась на Михалну нашу, оторвала кусок мяса из предплечья с халатом. На нее Кирилл и охранник, Толь Толич бросились, скрутили, надели наручники и рот завязали. Скорая пока приехала, пришел участковый, вызвал наряд. Я аптеку закрыла, а тут Михалне плохо стало — мы ее положили, под голову сумку сунули. Она как поднимется — словно пьяная, а глаза стеклянные, как неживые. Мы ей кричим «Михайловна, Михайловна!» а она не слышит словно. Она на участкового, но у него слава Богу куртка кожаная и китель поддет был, не прокусила. Он в нее выстрелил два раза — бесполезно, а потом прямо в голову, тогда убил. Со скорой девочка сказала бешенство новое, через укус передается, потом приехал наряд, сказали что только в голову надо стрелять, либо бить чем-то тяжелым». Из сбивчивого рассказа мамы я понял, что ничего хорошего нам не светит.

— А что у отца? — поинтересовался я.

— Шефу охранника приставили с пистолетом. Отец говорил, что бешеного психа видел, домой на такси едет. — ответила мама.

— Давай ужин будем собирать — предложил я.

Мама согласилась и мы начали собирать кто чего. Я поставил в микроволновку миску с пловом, достал бутылку «Арарата», нарезал огурец, сыр и колбасу достал зелень из холодильника и пошел в душ.

Отец пришел минут через пятнадцать, весь деловито-будничный и не оставлявший своего скепсиса до того как услышал мой и мамин рассказ.

Вкусный ужин с родителями и коньяк сняли напряженность. Родители собрались на дачу, у них были два выходных следующими. Вместе с отцом мы перенесли кресло в «логан», так же туда отнесли старые шмотки, давая квартире вздохнуть с облегчением.

Итак, родители поедут утром на машине, а я вечером на электричке. Так удобнее, не собирая пробок по Волоколамке или новой Риге. Заодно и в Ашан заскочат.

Пятизарядная «ЭМЦЭха» пусть останется дома, а «ИЖак» пусть отец возьмет с собой. Двудулка будет проще и надежнее. Полсотни патронов — десяток пулевых, остальные — картечь и 0000, вполне достаточно.

Второй день Беды.

Ночь прошла в жутковатом забытьи, и проснулся я около шести, разбитым и расстроенным. Опаньки — пятизарядка лежит рядом, заряженная, еще и кукри под подушкой. Правильно. Не помню как собирал и заряжал ружье. Привычно я одел тапки, ополоснул лицо холодной водой и поставил старую югославскую турку на конфорку электроплиты. На работу, как в бой… Пока закипит вода подготовлюсь. Рюкзак для города, фонарик, аптечку, фляжку с коньяком, поллитровую флягу с водой. На пояс маленький кинжал из славного Кизляра и ОСУ из не менее славного Сергиева Посада-Загорска. Прохладно сегодня. Ночи еще холодные. На балконе холод пощипывает ноги в шлепанцах. Залезу еще в сейф — еще восемь патронов к ОСЕ. Пусть будут. Ах, еще лицензия, еще разрешения на гладкоствол, заскочу за патронами. Две сотни патронов вдруг показались жалкими и никуда не годными крохами. Двустволка и патронташ, которые я приготовил отцу бережно завернуты мной в одеяло. Светить стволы тоже ни к чему, могут быть и проблемы.

Родители еще спят. Поеду на работу пораньше. Натянув кроссовки и куртку-бомбер, я вышел в подъезд. Никого. Озаряемый колючим утренним солнцем я спокойно дошел на остановку, сев в свою маршрутку. Все вчерашние гримасы апокалипсиса куда-то, вроде, ушли.