Добавить в моё избранное
26 мин, 41 сек 6400
Он просто сидел и мотылял своим пышным хвостом. Маша обняла меня покрепче и, поцеловав в щеку, спросила: «А вы его не спрашивали? Ну… Откуда он всё это знает?» Я дотянулся до термоса с глинтвейном и сделал ещё несколько больших глотков. Вино уже не казалось таким вкусным. Оно остыло и мне показалось, что пью неумело приготовленную отвёртку. К тому же пить из термоса было неудобно. «Кажется, Рома спросил это у него. Влад пристально посмотрел на него своими пьяными ничего не выражающими глазами и лишь ухмыльнулся… Но это не конец истории. Самое ужасное произошло потом.»
Глава2. Чужой среди чужих.
После исчезновения Влада я вскользь упомянул о нём при своей родной бабке Ирине Фёдоровне. Она прожила в нашем городке много лет и знает многих его жителей. Опекунша Влада была довольно близко знакома с моей бабушкой. Они почти двадцать лет вместе проработали на нашем химзаводе в лаборатории. Узнав это, я принялся расспрашивать Ирину Фёдоровну о Владике.
По версии моей бабушки, его мать умерла при родах, а отец сидит в тюрьме за убийство. Ирина Фёдоровна рассказала мне, что Влад рос здоровым ребёнком. Не капризничал, почти не болел. В три года он уже умел читать простые слова, а в четыре сам прочитал толстенный сборник сказок народов мира. В школе Влад учился на одни «пятёрки», а его рассуждения были не по годам взрослыми.
Когда Владу было уже тринадцать, он примкнул к нам, «металлистам». Он сразу же обзавёлся шипованными напульсниками, байкерской «косухой», проколол уши и стал отращивать волосы. Из атрибутики наибольшее внимание уделял пентаграммам и перевёрнутым крестам. Было время Влад носил с собой кошачий череп, через глаз которого была продета длинная цепочка. Слушал он исключительно блэк-метал. Его любимыми группами стали «Dark Throne», «Behemoth» и «Gorgoroth».
Если мы были чужими для всего города, то Влад был чужим среди нас. Он, конечно, был весёлым парнем, с ним было всегда легко общаться. Однако после определённой дозы пива он становился невыносим: то рассказывал нам о «Мастере и Маргарите» Булгакова, то вдруг начинал читать отрывки из «Фауста» Гёте наизусть, то разглогольствовал о «Божественной комедии» Данте, при этом называя описание рая забавным памфлетом. Такая тема для разговоров была нам чужда и обычно его никто не слушал. Но Влад не унимался. Чуть повзрослев он цитировал нам «Проклятие христианству» Ницше, рассказывал об идеях Алистера Кроули и Антона Шандора ЛаВея. Но это был его такой «заскок», и он имел на него право. В нашей компании «заскоки» были у всех. Причём у всех разные. Однако никто не стыдился своих и всерьёз не высмеивал чужие. У нас было принято гордиться своими дефектами. Один картавил, у другого волосы на лобке не появлялись, третий вообще пропагандировал онанизм, четвёртый не мылся неделями… Так что «заскок» по пьяни рассуждать о сатанизме а был ещё одним из самых адекватных. В общем же Влад был весёлым, жизнерадостным. Он часто, размахивая руками, травил анекдоты, рассказывал о каких-то забавных случаях.
И всё же он был для нас чужим. Он разводил руками, когда его просили о помощи, исчезал, когда попахивало дракой. Но на гулянках Влад был незаменим. Он был воистину душой компании… Только немного чужой душой… Даже не могу чётко объяснить почему…
Шли месяцы. Годы. Влад вёл всё более разгульный образ жизни. Каждую неделю заводил себе новую девчонку, каждый день был пьян, каждый час находил повод для веселья и, казалось, каждую секунду своей жизни был счастлив. Даже свои сатанинские проповеди он читал играючи. Словно это всё для молокососов. Словно, часто цитируемый им, ЛаВей написал не «Сатанинскую библию», а сборник частушек. Влад выглядел так, будто у него внутри постоянно извергается гигантский гейзер жизни.
А в тот вечер мы его не узнали. Он сидел на сырой земле возле сломанной детской качели. Его тонкие кривые пальцы сжимали мятую пластиковую полторашку с дешёвым и уже давно выдохшимся пивом. Его глаза не выражали ничего. Его язык был будто ватным. Он через силу глотал противное пиво и рассказывал нам о своём отце Антоне и матери Оксане. Это был первый и последний раз, когда он говорил о своих родителях. И после этого вечера, я ни разу не видел его пьяным, ни разу не слышал его смеха и ни разу не видел его улыбки.
Гоша спрыгнул с кресла и ленивой походкой направился в сторону коридора. Мы с Марией молча проводили его взглядом. Я обнял свою возлюбленную покрепче. «И никто не заметил?» — спросила Маша. «Конечно, все заметили, что его жизнерадостность угасла… Но всем было плевать. У нашей компании была такая фишка своеобразная. Мы долго это обсуждали, но нам было плевать. Нам вообще всегда было плевать на родителей, школу, друг-друга. Нам плевать было на всё,» — ответил я, допив остатки глинтвейна. «А что с этим Владом было дальше?» — прошептала мне на ухо Мария.
Глава 3. Новое Братство
Влад стал одиночкой.
Глава2. Чужой среди чужих.
После исчезновения Влада я вскользь упомянул о нём при своей родной бабке Ирине Фёдоровне. Она прожила в нашем городке много лет и знает многих его жителей. Опекунша Влада была довольно близко знакома с моей бабушкой. Они почти двадцать лет вместе проработали на нашем химзаводе в лаборатории. Узнав это, я принялся расспрашивать Ирину Фёдоровну о Владике.
По версии моей бабушки, его мать умерла при родах, а отец сидит в тюрьме за убийство. Ирина Фёдоровна рассказала мне, что Влад рос здоровым ребёнком. Не капризничал, почти не болел. В три года он уже умел читать простые слова, а в четыре сам прочитал толстенный сборник сказок народов мира. В школе Влад учился на одни «пятёрки», а его рассуждения были не по годам взрослыми.
Когда Владу было уже тринадцать, он примкнул к нам, «металлистам». Он сразу же обзавёлся шипованными напульсниками, байкерской «косухой», проколол уши и стал отращивать волосы. Из атрибутики наибольшее внимание уделял пентаграммам и перевёрнутым крестам. Было время Влад носил с собой кошачий череп, через глаз которого была продета длинная цепочка. Слушал он исключительно блэк-метал. Его любимыми группами стали «Dark Throne», «Behemoth» и «Gorgoroth».
Если мы были чужими для всего города, то Влад был чужим среди нас. Он, конечно, был весёлым парнем, с ним было всегда легко общаться. Однако после определённой дозы пива он становился невыносим: то рассказывал нам о «Мастере и Маргарите» Булгакова, то вдруг начинал читать отрывки из «Фауста» Гёте наизусть, то разглогольствовал о «Божественной комедии» Данте, при этом называя описание рая забавным памфлетом. Такая тема для разговоров была нам чужда и обычно его никто не слушал. Но Влад не унимался. Чуть повзрослев он цитировал нам «Проклятие христианству» Ницше, рассказывал об идеях Алистера Кроули и Антона Шандора ЛаВея. Но это был его такой «заскок», и он имел на него право. В нашей компании «заскоки» были у всех. Причём у всех разные. Однако никто не стыдился своих и всерьёз не высмеивал чужие. У нас было принято гордиться своими дефектами. Один картавил, у другого волосы на лобке не появлялись, третий вообще пропагандировал онанизм, четвёртый не мылся неделями… Так что «заскок» по пьяни рассуждать о сатанизме а был ещё одним из самых адекватных. В общем же Влад был весёлым, жизнерадостным. Он часто, размахивая руками, травил анекдоты, рассказывал о каких-то забавных случаях.
И всё же он был для нас чужим. Он разводил руками, когда его просили о помощи, исчезал, когда попахивало дракой. Но на гулянках Влад был незаменим. Он был воистину душой компании… Только немного чужой душой… Даже не могу чётко объяснить почему…
Шли месяцы. Годы. Влад вёл всё более разгульный образ жизни. Каждую неделю заводил себе новую девчонку, каждый день был пьян, каждый час находил повод для веселья и, казалось, каждую секунду своей жизни был счастлив. Даже свои сатанинские проповеди он читал играючи. Словно это всё для молокососов. Словно, часто цитируемый им, ЛаВей написал не «Сатанинскую библию», а сборник частушек. Влад выглядел так, будто у него внутри постоянно извергается гигантский гейзер жизни.
А в тот вечер мы его не узнали. Он сидел на сырой земле возле сломанной детской качели. Его тонкие кривые пальцы сжимали мятую пластиковую полторашку с дешёвым и уже давно выдохшимся пивом. Его глаза не выражали ничего. Его язык был будто ватным. Он через силу глотал противное пиво и рассказывал нам о своём отце Антоне и матери Оксане. Это был первый и последний раз, когда он говорил о своих родителях. И после этого вечера, я ни разу не видел его пьяным, ни разу не слышал его смеха и ни разу не видел его улыбки.
Гоша спрыгнул с кресла и ленивой походкой направился в сторону коридора. Мы с Марией молча проводили его взглядом. Я обнял свою возлюбленную покрепче. «И никто не заметил?» — спросила Маша. «Конечно, все заметили, что его жизнерадостность угасла… Но всем было плевать. У нашей компании была такая фишка своеобразная. Мы долго это обсуждали, но нам было плевать. Нам вообще всегда было плевать на родителей, школу, друг-друга. Нам плевать было на всё,» — ответил я, допив остатки глинтвейна. «А что с этим Владом было дальше?» — прошептала мне на ухо Мария.
Глава 3. Новое Братство
Влад стал одиночкой.
Страница
3 из 7
3 из 7
