Добавить в моё избранное
24 мин, 8 сек 19320
Сумрак медленно, но верно окутывал окрестные, заброшенные поля и притаившиеся меж холмов овраги.
Смерть медленно и величаво обходила свои владения. Она здесь знала каждую кочку, каждую травинку. От забытого Богом посёлка осталось лишь несколько покосившихся хат и пара полуразрушенных административных зданий. Если в эти места и ступала нога заблудшего на свою беду путника, его следы навсегда исчезали в буйной поросли бурьяна, или в тёмном силуэте молчаливого леска. Лес, действительно, в любое время суток был погружен в пугающую тишину. Он словно затравленный зверёк притих в своих зарослях, в страхе ожидая когда появится жестокий и беспощадный хищник, ищущий себе добычу для очередного кровавого пиршества.
Это место не зря называли гиблым. Здесь бесследно пропадали люди и животные. Жители окрестных деревень далеко обходили стороной опасное место. И лишь безумец мог решиться на опрометчивый шаг, и появиться здесь на свой страх и риск. И когда окрестность наполнялась диким воплем ужаса, местные жители крестясь поминали очередного, ушедшего в никуда смельчака.
А ведь раньше жизнь здесь била ключом. Несколько бедных хозяйств объединили в колхоз. И крестьяне худо-бедно влачили своё жалкое существование, отчаянно борясь за выживание и за выполнение очередного плана партии и правительства.
Всё началось с того, что в самом большом, двухэтажном здании было организовано местное отделение НКВД. Беспощадных чекистов привлекало удалённость места от главных дорог и сообщений, а также запуганность и безразличие местного населения. Тут они могли спокойно шить белыми нитками дела на «врагов народа», выбивая из них признания ужасными пытками, на которые не хватило бы фантазии у самого извращённого садиста.
Во время коллективизации чекисты в полной мере использовали свободу своих полномочий. Они большими группами расстреливали непокорных крестьян. Для этого была выбрана кирпичная стена заднего двора. Видимо, чекисты полагали, что красный цвет кирпича, скроет разбрызганную из ран кровь, и не надо будет часто смывать отходы своей работы.
Затем разразилась Великая Отечественная. Фашисты в первые же дни войны захватили этот посёлок, и на месте бывшего отделения НКВД устроили отделение местной полиции. Пытки и расстрелы продолжились. Только теперь уже выбивали показания у коммунистов и чекистов. Расстрелы пленных, евреев и коммунистов проводили у той же кирпичной стены. Трава очередной раз обильно оросилась кровью невинно убиенных.
Замученные и расстрелянные от мук и невыносимой боли излучали особый вид энергии страдания, которая привлекала различные силы тьмы. Эти излучения, которое они называли гаввах были их любимой пищей. Наиболее примитивные представители низшего астрала крутились вокруг захороненных трупов, и питались падальной энергией разложения. Но более продвинутые толпились в моменты расстрела возле ужасной стены, которую в народе стали называть расстрельной, и устраивали настоящие кровавые пиршества. Их невероятно мерзкие физиономии были невидимы представителям более плотного материального мира. И хорошо, что не были видимы. Вид ужасных тварей, любого мог свести с ума.
Твари шумно реагировали на каждую, корчащуюся в агониях жертву. Они злобно веселились и улюлюкали, жадно впитывая гаввах, особую энергию, излучаемую несчастными от жуткой боли и агонии смерти.
От одного присутствия адских тварей окрестность наполнялась их губительной энергией ненависти и злобы ко всему человеческому, адскими излучениями демонических сущностей, и место постепенно становилось гиблым.
Когда накатила встречная волна советских освободителей, в посёлке и окрест уже никто не проживал. Кто-то погиб в боях, кто-то, спасаясь бегством, навсегда покинул гиблые места. Редкие попытки восстановить и обжить покинутые полуразрушенные дома легкомысленными смельчаками, заканчивались тем, что те в панике бежали с обживаемых мест, а кто и просто пропадал в никуда. Окрестность стала настолько гиблой и запущенной, что никто из представителей рода людского не мог долго находится в проклятом месте. Они испытывали страх, тошноту и головокружение. Постепенно, местность вымерла, и даже дикие звери забыли сюда дорогу.
Покинули гиблые места и те, кто устраивал во время пыток и гибели несчастных кровавые пиры. Расстрелы и истязания прекратились и ранее столь привлекательное для демонов место стало не интересным.
Но одна адская тварь всё же осталась. Она гордо называла себя Смертью.
хотя была глубоко презираемая даже своими сородичами, которые звали её Падальщицей. Дело, в том, ей уже не нужна была свежатинка, свежая плоть и излучение гавваха. Смерть довольствовалась эфирными остатки невинно-убиенных. Человек семиричен, состоит из семи тел, где физическое тело — лишь самая его грубая оболочка. При естественной смерти помимо физического тела со временем распадались ещё три более тонких тела.
Смерть медленно и величаво обходила свои владения. Она здесь знала каждую кочку, каждую травинку. От забытого Богом посёлка осталось лишь несколько покосившихся хат и пара полуразрушенных административных зданий. Если в эти места и ступала нога заблудшего на свою беду путника, его следы навсегда исчезали в буйной поросли бурьяна, или в тёмном силуэте молчаливого леска. Лес, действительно, в любое время суток был погружен в пугающую тишину. Он словно затравленный зверёк притих в своих зарослях, в страхе ожидая когда появится жестокий и беспощадный хищник, ищущий себе добычу для очередного кровавого пиршества.
Это место не зря называли гиблым. Здесь бесследно пропадали люди и животные. Жители окрестных деревень далеко обходили стороной опасное место. И лишь безумец мог решиться на опрометчивый шаг, и появиться здесь на свой страх и риск. И когда окрестность наполнялась диким воплем ужаса, местные жители крестясь поминали очередного, ушедшего в никуда смельчака.
А ведь раньше жизнь здесь била ключом. Несколько бедных хозяйств объединили в колхоз. И крестьяне худо-бедно влачили своё жалкое существование, отчаянно борясь за выживание и за выполнение очередного плана партии и правительства.
Всё началось с того, что в самом большом, двухэтажном здании было организовано местное отделение НКВД. Беспощадных чекистов привлекало удалённость места от главных дорог и сообщений, а также запуганность и безразличие местного населения. Тут они могли спокойно шить белыми нитками дела на «врагов народа», выбивая из них признания ужасными пытками, на которые не хватило бы фантазии у самого извращённого садиста.
Во время коллективизации чекисты в полной мере использовали свободу своих полномочий. Они большими группами расстреливали непокорных крестьян. Для этого была выбрана кирпичная стена заднего двора. Видимо, чекисты полагали, что красный цвет кирпича, скроет разбрызганную из ран кровь, и не надо будет часто смывать отходы своей работы.
Затем разразилась Великая Отечественная. Фашисты в первые же дни войны захватили этот посёлок, и на месте бывшего отделения НКВД устроили отделение местной полиции. Пытки и расстрелы продолжились. Только теперь уже выбивали показания у коммунистов и чекистов. Расстрелы пленных, евреев и коммунистов проводили у той же кирпичной стены. Трава очередной раз обильно оросилась кровью невинно убиенных.
Замученные и расстрелянные от мук и невыносимой боли излучали особый вид энергии страдания, которая привлекала различные силы тьмы. Эти излучения, которое они называли гаввах были их любимой пищей. Наиболее примитивные представители низшего астрала крутились вокруг захороненных трупов, и питались падальной энергией разложения. Но более продвинутые толпились в моменты расстрела возле ужасной стены, которую в народе стали называть расстрельной, и устраивали настоящие кровавые пиршества. Их невероятно мерзкие физиономии были невидимы представителям более плотного материального мира. И хорошо, что не были видимы. Вид ужасных тварей, любого мог свести с ума.
Твари шумно реагировали на каждую, корчащуюся в агониях жертву. Они злобно веселились и улюлюкали, жадно впитывая гаввах, особую энергию, излучаемую несчастными от жуткой боли и агонии смерти.
От одного присутствия адских тварей окрестность наполнялась их губительной энергией ненависти и злобы ко всему человеческому, адскими излучениями демонических сущностей, и место постепенно становилось гиблым.
Когда накатила встречная волна советских освободителей, в посёлке и окрест уже никто не проживал. Кто-то погиб в боях, кто-то, спасаясь бегством, навсегда покинул гиблые места. Редкие попытки восстановить и обжить покинутые полуразрушенные дома легкомысленными смельчаками, заканчивались тем, что те в панике бежали с обживаемых мест, а кто и просто пропадал в никуда. Окрестность стала настолько гиблой и запущенной, что никто из представителей рода людского не мог долго находится в проклятом месте. Они испытывали страх, тошноту и головокружение. Постепенно, местность вымерла, и даже дикие звери забыли сюда дорогу.
Покинули гиблые места и те, кто устраивал во время пыток и гибели несчастных кровавые пиры. Расстрелы и истязания прекратились и ранее столь привлекательное для демонов место стало не интересным.
Но одна адская тварь всё же осталась. Она гордо называла себя Смертью.
хотя была глубоко презираемая даже своими сородичами, которые звали её Падальщицей. Дело, в том, ей уже не нужна была свежатинка, свежая плоть и излучение гавваха. Смерть довольствовалась эфирными остатки невинно-убиенных. Человек семиричен, состоит из семи тел, где физическое тело — лишь самая его грубая оболочка. При естественной смерти помимо физического тела со временем распадались ещё три более тонких тела.
Страница
6 из 7
6 из 7
