Мимикрец

Я сам месяц назад впервые услышал о нём, разболтал по пьяни один тип из военных, служил в каких-то жутко секретных частях. Они как бы охраной занимались, пока зоологи с ним, с монстром этим, разбирались. Дело как раз здесь было, в пяти километрах от Караухтинска, мы завтра там, на месте, побываем. Если мужик не врёт, то должны были остаться бараки для рабочих, здание лаборатории; пока комиссия работала — практически небольшой посёлок возвели. Я, признаться, решил, что полковник этот, отставной, меня грузит, приготовился лапшу с ушей активней стряхивать. Ведь если послушать так вот, со стороны — чепуха полнейшая, абсурд. С одного названия можно животы надорвать — «мимикрец яйцекладущий», бред какой-то… Но виду не подал, слушал его, слушал, пока вдруг не почувствовал, что есть в рассказе что-то такое, настоящее. Когда хотят мозги запудрить — так не рассказывают. Понятно, что под хмельком, но так эмоционально — у него на лысой голове с вмятиной от фуражки три седые волосины, так они дыбом встали, когда этот вояка начал про случай с лесником рассказывать. Поначалу разговор у нас как-то не клеился, мы-то с ним незнакомы были, просто в один номер в гостинице нас поселили, я на конференцию научную приехал, доклад готовил от нашей академии; по сути — презентация монографии нашего завкафедрой. Анекдот слыхали, кстати, про трёх поросят — Ниф-ниф, Наф-наф и Зав-Каф? Вот-вот, это точно про нашего. По идее-то кто должен был ехать? Книга ведь, вроде бы, его, вот бы и ехал. Если бы в Москву или Питер — так завсегда, пожалуйста! А если куда-нибудь в Мухосранск, так я. Зад свой, поросячий, не оторвёт лишний раз. Если честно, то в монографии только фамилия на обложке его, так что, в какой-то мере, моя командировка была вполне оправдана. Впрочем, распинаюсь я совершенно напрасно: Женя и Ольга в курсе, работаем в одной лавочке, только кафедры разные, Саша и Володя помнят, наверное, я из поездки тогда сувенир привёз — здоровенные оленьи рога, сейчас в прихожей висят. Извиняюсь — я, как всегда, отвлёкся. Вернёмся к нашим баранам, то бишь к зверю под названием «мимикрец». Опять же, если верить полковнику, то там такие события происходили — агент Фокс Малдер сдох бы от зависти. Короче — сижу вечером у себя в номере за ноутбуком, одним пальцем статью набираю, и такая чушь у меня получается, что хоть волком вой, мстительно думаю, что если всё в таком же духе напишется, то возьму Поросёнка нашего в соавторы. Его фамилию поставлю первой, а тот, бедолага, даже не поймёт — в чём суть прикола. Я, в общем-то, так потом и сделал. И тут вламывается мой сосед по номеру, уже порядочно поддатый, китель на нём весь в орденах — какое-то сборище было у его бывших сослуживцев. В могучих руках с мозолистыми костяшками — две бутылки «Хеннеси», просто грех было отказываться. Пока разбирались с первой — он ещё держался, хотя по нему видать было, что не терпится поделиться ему с кем-то своим боевым прошлым. А на середине второй — мы её так и не допили — прорвало мужичка, и как начал он трепаться. Всё равно, говорит, не поверит тебе никто, ну я и слушал его в пол-уха. Сначала больше про то, как диверсантов ловил и голыми руками взвод душманов перебил. А потом вдруг посерьёзнел и спрашивает меня, не слыхал ли я про зверюгу такую — «мимикрец». Я ему начинаю объяснять, что я гуманитарий, учёный, но к естественным наукам никакого отношения не имею, преподаю философию в техническом вузе, и вполне может быть, что животное такое существует, но я о нём не знаю. А он и не слушает вовсе, продолжает…

Сидевший напротив увлеченно жестикулирующего Сыркина русобородый Женя (с деликатностью скверно дрессированного медведя) принялся покашливать:

Кхе-кхе, Тимофей, мы, э-э-э, все обожаем твои крайне увлекательные истории, но давай, э-э-э, прервёмся на минуточку! У нас тут созрело очень важное предложение — не пора ли, э-э-э, приступить?

При этом Женя очень выразительно посмотрел на запотевшую бутылку «Звезды Улугбека», которая заманчиво поблёскивала в центре белой пластиковой скатерти, постеленной прямо на траву. Обрамлением для неё служили одноразовые тарелочки, по которым Инна уже раскладывала разнообразную снедь, и огромная эмалированная лохань, полная жареных охотничьих колбасок. С этой гигантской ёмкостью Женя никогда не расставался во время совместных вылазок на природу, продолжая упрямо называть её миской, хотя в ней запросто можно было утопить средних размеров Муму. И Женю вполне можно понять — неполных два метра роста и сто двадцать килограмм живого веса требовали непрерывных усилий для их полноценного питания. Ольга, его супруга, уже закончила нарезать кроваво-алые крупные помидоры на аккуратные четвертушки; салат (после короткого голосования) решено было не делать, чтобы не тратить время на глупую возню. Хрупкая невысокая блондинка с острым носиком и вечно поджатыми губами, почти вдвое меньше своего громкоголосого мужа, не менее выразительно, чем её супруг перед этим на бутылку, посмотрела на самого Женю.