21 мин, 56 сек 16414
«Выкраси мне крылья»…
Капитан отбил неловкий выпад, дал клинку противника соскользнуть по ровному лезвию его меча и упереться в круглую цубу. Карасу резко отпрянул назад, его рука выпустила меч, со звоном запрыгавший по мостовой. Сложив ладони знаком hrafna-klaer, он направил его на врагов. Тонкая алая линия, похожая на нить распустившегося узора, плетью хлестанула по гвардейцам, разрубая плоть и высекая кровь, забрызгавшую его белоснежный мундир.
«Голову и тело выкраси мои»…
Карасу сдул упавшее на нос окровавленное белое перышко. Поднял меч и краем плаща вытер с зеркального клинка черную кровь.
«Сердце и душу выкраси мои»…
Судзумэ лежал на земле, уставившись остекленевшими глазами в небо.
— Я говорил тебе, Судзумэ, только сильные могут позволить себе милосердие. Достижение уровня сверхчеловека лежит не через отрицание милосердия, — он поднял упавший на землю белоснежный плащ и накрыл им мертвого напарника. — Где теперь твоя философия эгоизма и жизнелюбия? Ты мертв, прагматичный и циничный зверь.
«Согласилась сова. Долго думала она над тем, как исполнить желание ворона. Наконец, решившись, посадила его в чан с самой лучшей черной тушью.
— Нет больше равного тебе среди птиц, — уверила ворона сова».
— Ты мертв, — повторил альбинос, — а я… люблю своего врага.
Он перевел взгляд на свои руки; рукава белого мундира стали черными от пропитавшей их крови.
— Горе всем любящим, еще не достигшим такой высоты, которая выше сострадания их, — пробормотал Карасу.
«Обрадовался ворон. Из дома совы поспешил он к зеркалу, желая увидеть, в какой цвет его выкрасили»…
… Он схватил девочку за руку и потащил ее за собой, переходя на бег. Мимо них замелькали деревья, дома, щурящиеся разбитыми окнами, фонарные столбы, тонкие и ребристые, как отрубленные паучьи лапы, и тени, тени, тени…
«Посмотрел ворон на свое отражение и ужаснулся. Нельзя разобрать было даже где глаза, где клюв!»
Они выбежали на перекресток, в центре которого возвышался бронзовый монумент: закутанная в тяжелые одеяния женская фигура, скорбно склонившая голову.
— Зачем ты это сделал?! — закричала Фукуро, оправившись от потрясения.
Карасу толкнул ее к постаменту. Девочка сильно ударилась спиной о твердый камень, вскрикнула и испуганно посмотрела на брата.
«Разозлился ворон и накинулся на сову с обвинениями»…
— Зачем? — шепотом повторила девочка.
— Мне захотелось узнать… — он помолчал, пытаясь подобрать слова. — Узнать… насколько мы те, кем были созданы по чужой воле. Если я могу измениться — ты тоже сможешь.
— Дурак! — Фукуро ударила его кулачком по плечу. — Мы ничего не можем изменить!
«Ты ведь сам хотел, чтобы я тебя выкрасила в небывалый цвет, какого нет ни у одной больше птицы!»
— Та сказку, которую ты читала… — Карасу зажмурился. — Мне стало любопытно… какого был ворон цвета, до того как побывал в совином чане с тушью?
Фукуро недоуменно посмотрела на него.
Карасу улыбнулся и, наклонившись, прошептал ей на ухо:
— Ворон был черный. Но не удосуживался посмотреть в зеркало и увидеть это. Он столкнулся со своей сущностью только после того, как попытался её изменить.
«Погоди же, погоди! Теперь мы кровные враги! — злобно закаркал ворон. — Я тебе отомщу!»
Страшное эхо, повисшее в воздухе с гибелью Судзумэ, наконец, достигло штаб-квартиры. Карасу почувствовал волнение, охватившее его собратьев — в небе над ними замелькали тени. Одинокие вороны, слетая с крыш домов, покидали насиженные места и теплые гнезда.
— Уходи, — коротко бросил гвардеец.
— Карасу!
— Беги отсюда! — выкрикнул он.
— Нет! — Фукуро вцепилась в его рукав. — Я тебя не брошу!
Стая, как бурный поток вырвавшейся из русла реки, петляла по порфировому желобу городских улиц, неотвратимо приближаясь к своей жертве. В мелькании вороньих крыльев и непрерывном карканье Карасу видел развевающиеся знамена Карбоблона и завывания медных боевых труб.
Гвардеец рассмеялся, развел руки, окутанные вспышками алого огня. Вороны ускорили полет, готовясь снести его со своего пути и продолжить погоню.
Карасу сорвал поясную сумку и вытряхнул ее содержимое, одновременно вытягивая сложенные знаком разрушения руки в сторону хищной стаи.
— Умрите! — приказал Карасу.
… По камням мостовой застучали, вывалившись из сумки, белые кости вороньих птенцов.
«С тех пор сова уже не летает при солнечном свете. Боится сова мести ворона — оттого и прячется днем».
Страница
8 из 8
8 из 8