Добавить в моё избранное
25 мин, 21 сек 6143
Слов не подобрать, как же это было странно.
Я восходил все выше и выше, пока не оказался в добрых ста футах над землей. Затем лестница сузилась, ее края ближе подступили друг к другу. Еще несколько ступенек — и подо мной снова ровный пол. После непродолжительного ощупывания окрестностей, я определил, что очутился на широкой площадке, окруженной высоким парапетом. На четвереньках я пересек ту площадку и опять уткнулся в стену. В ней отыскалась очередная дверь, которую я миновал тем же манером, не поднимаясь. И хотя вокруг все по-прежнему оставалось невидимым, мне почудилось, что нахожусь я теперь не под открытым небом, а в обширном помещении.
Я резко остановился. На меня вдруг обрушилось недоброе предчувствие: что-то угрожающее и злобное витало в воздухе. Скорчившись на полу, я ничего не видел и не слышал, но в глубинах разума пульсировала мысль о чем-то невероятно древнем и бесконечно злом, принадлежавшем тому месту. «Может, это всего лишь осознание тех ужасов, что творились здесь в незапамятные времена?» — гадал я. Как бы то ни было, но перед лицом овладевшего мной страха я не смог заставить себя двинуться дальше, а потому, попятившись, вернулся на площадку перед входом. Подойдя к краю, я оперся о высокий парапет и взглянул на расстилавшийся внизу пейзаж.
Заходящее солнце, словно огромный, цвета раскаленного железа шар, висело на западном небосклоне. В огненно-красном сиянии два каменных гиганта отбрасывали на желтый песок длинные тени. Неподалеку мои стреноженные верблюды беспокойно переходили с места на место. По всему выходило, что я парю в воздухе футах в ста над землей, однако воображение рисовало мне картины просторных дворов и коридоров, через которые я на ощупь добрался досюда.
Размышляя, стоял я в багровом свете, и грандиозность храма не вызывала у меня сомнений. Какое зрелище, должно быть, представлял он собой во времена расцвета города! Я так и видел бесконечное шествие священнослужителей и простых людей, облаченных в угрюмые или пышные одеяния. Процессия изливалась из города, проходила меж величественных статуй и двигалась по длинной аллее. С собой, возможно, тащили несчастных пленников — жертв божеству невидимого храма.
Солнце нырнуло за горизонт, и я повернулся, чтобы уйти, но, не успев ступить и шагу, остолбенел, а сердце мое, кажется, перестало биться. На дальней оконечности свободной песчаной полосы, пролегавшей между храмом и городом, неожиданно появилось углубление — выскочило на лице пустыни точно так же, как и минувшей ночью рядом с костром. Словно загипнотизированный наблюдал я за этим дивом и не мог отвести взгляд — как кролик от удава. На моих глазах подобные отметины возникали одна за другой — не по прямой, а зигзагообразно. Две ямки продавливались с одной стороны, две — с другой, а затем еще одна — посередине. Получалась цепочка следов примерно два ярда шириной от края до края, приближавшаяся к храму и ко мне. Но я никого не видел!
Внезапно меня осенило: такие следы могло бы оставлять на песке разросшееся до невиданных размеров насекомое с множеством ног. И при этой мысли на меня обрушилась истина. Я вспомнил паука, высеченного на развалинах и на статуях, и теперь стало очевидным, кого олицетворял он для обитателей города. Как там говорилось в надписи? «Злое божество города, что обитает там с начала времен». Глядя на вереницу следов, приближавшихся ко мне, я понял: древнее злобное божество города по-прежнему живо, и я нахожусь в его храме один и без оружия.
Кто знает, какие невиданные твари существовали на заре времен? А этот гигантский паукообразный монстр — не могло ли так сложиться, что строители города повстречали его, когда пришли в те места, и в благоговейном страхе сделали своим божеством, построив ему грандиозный храм, в котором я теперь и стоял? И, обладая знаниями и умениями, чтобы сделать невидимым для людских глаз сей огромный храм, не могли ли они сделать подобное и для своего бога, тем самым почти превратив его в истинное божество: незримое, всемогущее и бессмертное? Бессмертное! Чтобы просуществовать все эти века, оно и должно было быть бессмертным. Как известно, даже некоторые виды попугаев живут сотни лет. А что мы знаем о чудовищном реликте из допотопных эпох? Когда город опустел и разрушился, а в логово монстра в храме перестали приводить жертв, то с чего бы ему не жить, рыская по пустыне? Неудивительно, что арабы боялись тех краев! Смерть ожидала всякого, кто все же отважится прийти туда. Ужас мог гнаться, нападать и хватать добычу, и при этом всегда оставаться невидимым. Неужели подобная смерть приближалась и ко мне?
Такие мысли бурлили у меня в голове, пока я следил за неуклонно растущей цепочкой следов, которые оставляла подступавшая все ближе и ближе погибель. И тут сковавшие меня оковы страха лопнули. Я бросился вниз по огромной лестнице, а затем — во двор. Я не мог сообразить, где же укрыться в этом громадном зале. Попробуйте-ка спрятаться в помещении, где все прозрачно!
Я восходил все выше и выше, пока не оказался в добрых ста футах над землей. Затем лестница сузилась, ее края ближе подступили друг к другу. Еще несколько ступенек — и подо мной снова ровный пол. После непродолжительного ощупывания окрестностей, я определил, что очутился на широкой площадке, окруженной высоким парапетом. На четвереньках я пересек ту площадку и опять уткнулся в стену. В ней отыскалась очередная дверь, которую я миновал тем же манером, не поднимаясь. И хотя вокруг все по-прежнему оставалось невидимым, мне почудилось, что нахожусь я теперь не под открытым небом, а в обширном помещении.
Я резко остановился. На меня вдруг обрушилось недоброе предчувствие: что-то угрожающее и злобное витало в воздухе. Скорчившись на полу, я ничего не видел и не слышал, но в глубинах разума пульсировала мысль о чем-то невероятно древнем и бесконечно злом, принадлежавшем тому месту. «Может, это всего лишь осознание тех ужасов, что творились здесь в незапамятные времена?» — гадал я. Как бы то ни было, но перед лицом овладевшего мной страха я не смог заставить себя двинуться дальше, а потому, попятившись, вернулся на площадку перед входом. Подойдя к краю, я оперся о высокий парапет и взглянул на расстилавшийся внизу пейзаж.
Заходящее солнце, словно огромный, цвета раскаленного железа шар, висело на западном небосклоне. В огненно-красном сиянии два каменных гиганта отбрасывали на желтый песок длинные тени. Неподалеку мои стреноженные верблюды беспокойно переходили с места на место. По всему выходило, что я парю в воздухе футах в ста над землей, однако воображение рисовало мне картины просторных дворов и коридоров, через которые я на ощупь добрался досюда.
Размышляя, стоял я в багровом свете, и грандиозность храма не вызывала у меня сомнений. Какое зрелище, должно быть, представлял он собой во времена расцвета города! Я так и видел бесконечное шествие священнослужителей и простых людей, облаченных в угрюмые или пышные одеяния. Процессия изливалась из города, проходила меж величественных статуй и двигалась по длинной аллее. С собой, возможно, тащили несчастных пленников — жертв божеству невидимого храма.
Солнце нырнуло за горизонт, и я повернулся, чтобы уйти, но, не успев ступить и шагу, остолбенел, а сердце мое, кажется, перестало биться. На дальней оконечности свободной песчаной полосы, пролегавшей между храмом и городом, неожиданно появилось углубление — выскочило на лице пустыни точно так же, как и минувшей ночью рядом с костром. Словно загипнотизированный наблюдал я за этим дивом и не мог отвести взгляд — как кролик от удава. На моих глазах подобные отметины возникали одна за другой — не по прямой, а зигзагообразно. Две ямки продавливались с одной стороны, две — с другой, а затем еще одна — посередине. Получалась цепочка следов примерно два ярда шириной от края до края, приближавшаяся к храму и ко мне. Но я никого не видел!
Внезапно меня осенило: такие следы могло бы оставлять на песке разросшееся до невиданных размеров насекомое с множеством ног. И при этой мысли на меня обрушилась истина. Я вспомнил паука, высеченного на развалинах и на статуях, и теперь стало очевидным, кого олицетворял он для обитателей города. Как там говорилось в надписи? «Злое божество города, что обитает там с начала времен». Глядя на вереницу следов, приближавшихся ко мне, я понял: древнее злобное божество города по-прежнему живо, и я нахожусь в его храме один и без оружия.
Кто знает, какие невиданные твари существовали на заре времен? А этот гигантский паукообразный монстр — не могло ли так сложиться, что строители города повстречали его, когда пришли в те места, и в благоговейном страхе сделали своим божеством, построив ему грандиозный храм, в котором я теперь и стоял? И, обладая знаниями и умениями, чтобы сделать невидимым для людских глаз сей огромный храм, не могли ли они сделать подобное и для своего бога, тем самым почти превратив его в истинное божество: незримое, всемогущее и бессмертное? Бессмертное! Чтобы просуществовать все эти века, оно и должно было быть бессмертным. Как известно, даже некоторые виды попугаев живут сотни лет. А что мы знаем о чудовищном реликте из допотопных эпох? Когда город опустел и разрушился, а в логово монстра в храме перестали приводить жертв, то с чего бы ему не жить, рыская по пустыне? Неудивительно, что арабы боялись тех краев! Смерть ожидала всякого, кто все же отважится прийти туда. Ужас мог гнаться, нападать и хватать добычу, и при этом всегда оставаться невидимым. Неужели подобная смерть приближалась и ко мне?
Такие мысли бурлили у меня в голове, пока я следил за неуклонно растущей цепочкой следов, которые оставляла подступавшая все ближе и ближе погибель. И тут сковавшие меня оковы страха лопнули. Я бросился вниз по огромной лестнице, а затем — во двор. Я не мог сообразить, где же укрыться в этом громадном зале. Попробуйте-ка спрятаться в помещении, где все прозрачно!
Страница
5 из 7
5 из 7
