Пришла пора уснуть. Серые сумерки неумолимо заползали в подвал, стирая углы и поглощая цвета. Женька сидел на грязном бетонном полу и пытался думать о чем-нибудь хорошем. В глубине его мозга размеренно тикали часы, отмеряя уже третьи сутки без сна. Пришла пора уснуть…
Добавить в моё избранное
24 мин, 6 сек 16769
Луг жил своей жизнью под ярким светом солнца. Слегка щурясь, Женька шел среди травы, распугивая кузнечиков. Впереди, возле опушки леса слышалось журчание реки и веселые крики детей. Женька посмотрел на свои руки — смуглые и сильные. Тело отличалось мощью и здоровьем. Одежда была легкой и удобной. Неужели наконец-то можно попробовать? Вскоре он подошел к опушке. Здесь, в уютной тени деревьев его ждали.
— Поиграем? — Лесоруб медленно поглаживал рукой лезвие топора, хищно смотря на реку одним глазом. Его уродливое лицо, словно сшитое из нескольких кусков, дергалось, ноздри втягивали воздух. Из темной глазницы сочился гной. Лесоруб несколько сдал за последние месяцы, но все ещё внушал ужас. Огромные ручищи запросто могли вырвать с корнем небольшое деревце.
— Условия? — хрипло спросил Женька.
Рот Лесоруба искривился в ухмылке, обнажив гнилые клыки.
— Условия просты, мальчик: или они или ты. — Он снова втянул носом воздух, — сладкие малыши, люблю таких. С неожиданной прытью Лесоруб устремился к реке, топор болтался в одной руке, словно почти ничего не весил.
— Стой! — Женька побежал за Лесорубом, будто маленькая собачка за волком. Попытался схватить его за руку, но тот отбросил Женьку одним небрежным движением. Женька упал, ударился о ствол дерева. Что-то лежало в траве — острый осколок камня. Теперь у него есть оружие, пусть и ничтожное по сравнению с топором Лесоруба.
Когда Женька вновь поднялся на ноги, Лесоруб уже шел среди камышей, а сталь топора ярко блестела на солнце. Радостные крики детей сменились воплями ужаса. Лесоруб замахнулся топором, нанес удар. Отчаянный крик перешел в предсмертный хрип.
— Остановись! — Женька не верил, что когда-нибудь скажет это. — Сразись со мной!
— А ты осмелел, мальчик! — пробасил Лесоруб, затем повернулся к нему, выбираясь из камышей. С лезвия стекала кровь, единственный глаз хищно уставился на Женьку. Вскоре он подошел совсем близко: похожий на огромного окровавленного борова. Занес топор. Женька старался смотреть только на лезвие, которое молниеносно опустилось. Привычно отпружинили ноги — и вот он уже отскочил назад. Лесоруб, шумно дыша, пёр на Женьку. Лезвие вновь поднималось, жаждая крови.
— Бегите! — закричал Женька, вновь отскакивая от топора. На этот раз неудачно — острая боль пронзила ногу.
— Ничего, я только слегка задел тебя, поросёнок, — Лесоруб оперся о топор, — может, отдохнешь, а я продолжу там? — он опять потянул носом воздух, косясь на реку.
Женька поднялся с земли и, преодолевая боль, кинулся на Лесоруба. Тот, продолжая ухмыляться, выставил вперёд рукоятку топора, в которую Женька уткнулся, будто в каменную стену. Но он подошел близко, достаточно близко, что бы почувствовать тлетворное дыхание, запах разлагающейся плоти. Лесоруб попытался оттолкнуть его рукой, но внезапно завизжал — острый осколок воткнулся в огромную ладонь. Брызнула кровь.
Женька вырвал камень и занес его, готовясь ударить по лоскутному лицу.
— Нет, сволочь! — Лесоруб, уронив топор, попытался закрыться другой ладонью, в которую тут же с хрустом воткнулся кусок камня.
— Неееет! — визжал лесоруб. Вновь попытался схватиться за топор и получил острием камня в живот. Кровь хлестала, заливая траву, а Женька продолжал наносить удары, удивляясь своей прыти. На этот раз попалось действительно удачное тело. А острый камень будто ждал его здесь.
— Остановись! Ты ничего не знаешь! Будет только хуже!
Лесоруб неуклюже продолжал защищаться, истекая темной кровью, затем он упал на землю, словно огромный кусок мяса и затих.
Сквозь плеск реки до Женьки доносились редкие глухие хрипы. Он побежал к берегу. Голова кружилась, а боль в ноге, утихнувшая было под действием адреналина, вновь дала о себе знать. Женька раздвинул камыши, кое-где бурые от следов крови, ожидая увидеть всё что угодно, но только не это. Среди камышей лежало маленькое тело, но это был не ребенок. На Женьку уставились глаза старика. Под уродливым, бесформенным пятном носа скрежетали острые жвала. Непропорционально крупный череп был покрыт жидкими волосами. Существо умирало, по-видимому, брошенное остальными. Маленький, словно детский рот, расположенный прямо под жвалами страдальчески скривился. Женьку стошнило — в животе у карлика зияла огромная рана — последствие удара топором, но кроме неё он увидел и кое-что другое: рваные следы укусов покрывали тело существа. Красные отпечатки маленьких ножек рассыпались вдоль берега: другие твари скрылись, полакомившись собратом и оставив его умирать в луже собственной крови.
Карлик, ещё немного поскрежетав, затих, глаза затянулись мутной пленкой. Маленькая, словно детская ножка, дернулась в последний раз. Женька понял, что проиграл. Лесоруб защищал Границу от этих существ. Делая свою работу много лет, он стал безумным, он привык убивать, но он защищал! А теперь, только вопрос времени, когда они преодолеют переход.
— Поиграем? — Лесоруб медленно поглаживал рукой лезвие топора, хищно смотря на реку одним глазом. Его уродливое лицо, словно сшитое из нескольких кусков, дергалось, ноздри втягивали воздух. Из темной глазницы сочился гной. Лесоруб несколько сдал за последние месяцы, но все ещё внушал ужас. Огромные ручищи запросто могли вырвать с корнем небольшое деревце.
— Условия? — хрипло спросил Женька.
Рот Лесоруба искривился в ухмылке, обнажив гнилые клыки.
— Условия просты, мальчик: или они или ты. — Он снова втянул носом воздух, — сладкие малыши, люблю таких. С неожиданной прытью Лесоруб устремился к реке, топор болтался в одной руке, словно почти ничего не весил.
— Стой! — Женька побежал за Лесорубом, будто маленькая собачка за волком. Попытался схватить его за руку, но тот отбросил Женьку одним небрежным движением. Женька упал, ударился о ствол дерева. Что-то лежало в траве — острый осколок камня. Теперь у него есть оружие, пусть и ничтожное по сравнению с топором Лесоруба.
Когда Женька вновь поднялся на ноги, Лесоруб уже шел среди камышей, а сталь топора ярко блестела на солнце. Радостные крики детей сменились воплями ужаса. Лесоруб замахнулся топором, нанес удар. Отчаянный крик перешел в предсмертный хрип.
— Остановись! — Женька не верил, что когда-нибудь скажет это. — Сразись со мной!
— А ты осмелел, мальчик! — пробасил Лесоруб, затем повернулся к нему, выбираясь из камышей. С лезвия стекала кровь, единственный глаз хищно уставился на Женьку. Вскоре он подошел совсем близко: похожий на огромного окровавленного борова. Занес топор. Женька старался смотреть только на лезвие, которое молниеносно опустилось. Привычно отпружинили ноги — и вот он уже отскочил назад. Лесоруб, шумно дыша, пёр на Женьку. Лезвие вновь поднималось, жаждая крови.
— Бегите! — закричал Женька, вновь отскакивая от топора. На этот раз неудачно — острая боль пронзила ногу.
— Ничего, я только слегка задел тебя, поросёнок, — Лесоруб оперся о топор, — может, отдохнешь, а я продолжу там? — он опять потянул носом воздух, косясь на реку.
Женька поднялся с земли и, преодолевая боль, кинулся на Лесоруба. Тот, продолжая ухмыляться, выставил вперёд рукоятку топора, в которую Женька уткнулся, будто в каменную стену. Но он подошел близко, достаточно близко, что бы почувствовать тлетворное дыхание, запах разлагающейся плоти. Лесоруб попытался оттолкнуть его рукой, но внезапно завизжал — острый осколок воткнулся в огромную ладонь. Брызнула кровь.
Женька вырвал камень и занес его, готовясь ударить по лоскутному лицу.
— Нет, сволочь! — Лесоруб, уронив топор, попытался закрыться другой ладонью, в которую тут же с хрустом воткнулся кусок камня.
— Неееет! — визжал лесоруб. Вновь попытался схватиться за топор и получил острием камня в живот. Кровь хлестала, заливая траву, а Женька продолжал наносить удары, удивляясь своей прыти. На этот раз попалось действительно удачное тело. А острый камень будто ждал его здесь.
— Остановись! Ты ничего не знаешь! Будет только хуже!
Лесоруб неуклюже продолжал защищаться, истекая темной кровью, затем он упал на землю, словно огромный кусок мяса и затих.
Сквозь плеск реки до Женьки доносились редкие глухие хрипы. Он побежал к берегу. Голова кружилась, а боль в ноге, утихнувшая было под действием адреналина, вновь дала о себе знать. Женька раздвинул камыши, кое-где бурые от следов крови, ожидая увидеть всё что угодно, но только не это. Среди камышей лежало маленькое тело, но это был не ребенок. На Женьку уставились глаза старика. Под уродливым, бесформенным пятном носа скрежетали острые жвала. Непропорционально крупный череп был покрыт жидкими волосами. Существо умирало, по-видимому, брошенное остальными. Маленький, словно детский рот, расположенный прямо под жвалами страдальчески скривился. Женьку стошнило — в животе у карлика зияла огромная рана — последствие удара топором, но кроме неё он увидел и кое-что другое: рваные следы укусов покрывали тело существа. Красные отпечатки маленьких ножек рассыпались вдоль берега: другие твари скрылись, полакомившись собратом и оставив его умирать в луже собственной крови.
Карлик, ещё немного поскрежетав, затих, глаза затянулись мутной пленкой. Маленькая, словно детская ножка, дернулась в последний раз. Женька понял, что проиграл. Лесоруб защищал Границу от этих существ. Делая свою работу много лет, он стал безумным, он привык убивать, но он защищал! А теперь, только вопрос времени, когда они преодолеют переход.
Страница
1 из 8
1 из 8
