Добавить в моё избранное
24 мин, 6 сек 16772
Всё это осталось в прошлом. Сохранилась только страшная рана в сердце, которую не вылечить. Никогда.
Изможденный мужчина, потерявший единственного сына, смотрел на странного человека и чувствовал, что они оба чем-то связаны.
Словно одни здесь. Остальные стояли поодаль, не решаясь подойти. Размеренные взмахи лопаты действовали усыпляюще, как движение метронома. Дмитрий почувствовал, как боль в душе утихла. Хоть и ненадолго.
— Готово, — прохрипел землекоп, — можно опускать.
Дмитрий дернулся. Наваждение прошло, его разрушил этот глухой и грубый голос.
— Сколько с меня? — Дмитрий полез в карман пальто, но землекоп, неожиданно, оказавшийся рядом взял его за руку.
— Мне не нужны деньги.
Дмитрий удивился, но не стал спорить. Двое рабочих уже поставили рядом гроб, и теперь с подозрением таращились на громилу. Крышка гроба закрыта, как и просил Дмитрий. Настала пора прощаться.
Когда крышку открыли, землекоп внезапно, расталкивая остальных, подскочил к гробу и жадно уставился на Женьку, который словно спал. На несколько секунд все оторопели, не решаясь подойти.
— Я хочу вернуть его! — заорал землекоп. Ненавижу! Не хочу! Больше! Быть! Этим!
Затем он упал и начал кататься по земле, схватившись за лицо и продолжая выкрикивать невнятные проклятия.
К громиле подскочил дядя Миша, но спустя мгновение уже лежал в выкопанной для Женьки могиле.
— Прекрати! Оставь нас в покое! — Дмитрий схватил землекопа за плечо, тот повернулся к нему, смотря единственным жутким глазом. Рука, поднявшаяся для удара, застыла.
— Извини, что так получилось, — синие губы землекопа медленно шевелились, страшное лицо скривилось, словно он хотел заплакать, — прощай.
Громила быстро пошел прочь, не оглядываясь. Дмитрий смотрел вслед. Он чувствовал беспокойство и жалость, на несколько секунд забыв о своём мертвом сыне.
— Сумасшедший, наверное, — сказал дядька, растирающий ушибленную ногу.
— Да, точно, сумасшедший. — Дмитрий продолжал смотреть на удаляющуюся спину землекопа, глотая слезы. Хлопья снега медленно опускались на бледное лицо мертвого мальчика.
Женька продолжал идти, перешагивая через мерзлые могилы, выкопанные недавно, перебираясь через оградки, окружающие более старые захоронения. Он не хотел оглядываться, прошлая жизнь больше не вернется и оглядываться — значит лишь без толку бередить душу. Забыть. Всё забыть. Отца, родственников, а главное своё мёртвое лицо.
Дмитрий был не единственным человеком, наблюдающим за странным землекопом. Неподалеку стоял ещё один, хотя назвать его человеком можно было только с большой натяжкой: в истлевшей одежде, испачканной землей, он стоял и смотрел. Всё шло по плану: трое должны встретиться. Переходящий, Охраняющий и он — Знающий. Треугольник. Одного из них не хватает, но Знающий разберется с этой проблемой.
Знающий, он же Федор в прошлой жизни, теперь являлся самым настоящим покойником. Он ещё помнил запах сырой земли, чувствовал, как черви едят его мозг. Его сгнившая глотка не могла издавать звуки, он не видел и не слышал, в привычном понимании этих слов. Но Федора не слишком беспокоили эти вещи.
Какие же это глупости: беречь тело, пытаться прожить дольше. Тело — всего лишь одежда, которую всегда можно заменить. У него есть бессмертие и это главное! Федор улыбнулся. Кожа на черепе лопнула, окончательно обнажив сгнившее мясо, облепившее кости. Треугольник не полный. Но он всё исправит. Этот только вопрос времени.
Старое депо встретило Женьку запахом ржавчины и запустения. Большой ангар, некогда служивший пристанищем для локомотивов, теперь был пуст, и лишь ветер свистел, залетая сквозь дырявые стены. Рельсы, присыпанные снегом, несколько колесных пар и остов старого крана — это всё, что осталось здесь. Странно, конечно, что депо окончательно не разграбили мародеры — искатели металла. Но Женьке было не до этих банальных странностей. Зачем он пришел сюда? Место, отмеченное точкой на корявой рукописной карте Федора, было пустым и бессмысленным. Женьке казалось, что он только зря тратит время, в течение которого твари продолжают пожирать людей.
Он терпеливо ждал, сам не зная чего. Лунный свет пробивался через дыры в кровле. Иногда Женька пытался переместиться — бесполезно, он даже не мог уснуть, яд продолжал действовать — тупая боль постепенно поднималась вверх, схватив своими щупальцами внутренности. Сколько осталось жить этому телу, Женька не знал. Пребывая на краю сна и яви, он вдруг услышал скрип снега. Кто-то приближался. Отец? Женька вновь хотел встретиться с ним. Он будет любить сына, даже таким как сейчас.
Женька резко вскочил с земли. Дрема и наваждение мгновенно пропали.
Сквозь дырявую крышу луна осветила это существо как на сцене: мертвец шел быстро, не скрываясь. Приблизился к Женьке, вытянув вперёд голову, словно принюхиваясь.
Изможденный мужчина, потерявший единственного сына, смотрел на странного человека и чувствовал, что они оба чем-то связаны.
Словно одни здесь. Остальные стояли поодаль, не решаясь подойти. Размеренные взмахи лопаты действовали усыпляюще, как движение метронома. Дмитрий почувствовал, как боль в душе утихла. Хоть и ненадолго.
— Готово, — прохрипел землекоп, — можно опускать.
Дмитрий дернулся. Наваждение прошло, его разрушил этот глухой и грубый голос.
— Сколько с меня? — Дмитрий полез в карман пальто, но землекоп, неожиданно, оказавшийся рядом взял его за руку.
— Мне не нужны деньги.
Дмитрий удивился, но не стал спорить. Двое рабочих уже поставили рядом гроб, и теперь с подозрением таращились на громилу. Крышка гроба закрыта, как и просил Дмитрий. Настала пора прощаться.
Когда крышку открыли, землекоп внезапно, расталкивая остальных, подскочил к гробу и жадно уставился на Женьку, который словно спал. На несколько секунд все оторопели, не решаясь подойти.
— Я хочу вернуть его! — заорал землекоп. Ненавижу! Не хочу! Больше! Быть! Этим!
Затем он упал и начал кататься по земле, схватившись за лицо и продолжая выкрикивать невнятные проклятия.
К громиле подскочил дядя Миша, но спустя мгновение уже лежал в выкопанной для Женьки могиле.
— Прекрати! Оставь нас в покое! — Дмитрий схватил землекопа за плечо, тот повернулся к нему, смотря единственным жутким глазом. Рука, поднявшаяся для удара, застыла.
— Извини, что так получилось, — синие губы землекопа медленно шевелились, страшное лицо скривилось, словно он хотел заплакать, — прощай.
Громила быстро пошел прочь, не оглядываясь. Дмитрий смотрел вслед. Он чувствовал беспокойство и жалость, на несколько секунд забыв о своём мертвом сыне.
— Сумасшедший, наверное, — сказал дядька, растирающий ушибленную ногу.
— Да, точно, сумасшедший. — Дмитрий продолжал смотреть на удаляющуюся спину землекопа, глотая слезы. Хлопья снега медленно опускались на бледное лицо мертвого мальчика.
Женька продолжал идти, перешагивая через мерзлые могилы, выкопанные недавно, перебираясь через оградки, окружающие более старые захоронения. Он не хотел оглядываться, прошлая жизнь больше не вернется и оглядываться — значит лишь без толку бередить душу. Забыть. Всё забыть. Отца, родственников, а главное своё мёртвое лицо.
Дмитрий был не единственным человеком, наблюдающим за странным землекопом. Неподалеку стоял ещё один, хотя назвать его человеком можно было только с большой натяжкой: в истлевшей одежде, испачканной землей, он стоял и смотрел. Всё шло по плану: трое должны встретиться. Переходящий, Охраняющий и он — Знающий. Треугольник. Одного из них не хватает, но Знающий разберется с этой проблемой.
Знающий, он же Федор в прошлой жизни, теперь являлся самым настоящим покойником. Он ещё помнил запах сырой земли, чувствовал, как черви едят его мозг. Его сгнившая глотка не могла издавать звуки, он не видел и не слышал, в привычном понимании этих слов. Но Федора не слишком беспокоили эти вещи.
Какие же это глупости: беречь тело, пытаться прожить дольше. Тело — всего лишь одежда, которую всегда можно заменить. У него есть бессмертие и это главное! Федор улыбнулся. Кожа на черепе лопнула, окончательно обнажив сгнившее мясо, облепившее кости. Треугольник не полный. Но он всё исправит. Этот только вопрос времени.
Старое депо встретило Женьку запахом ржавчины и запустения. Большой ангар, некогда служивший пристанищем для локомотивов, теперь был пуст, и лишь ветер свистел, залетая сквозь дырявые стены. Рельсы, присыпанные снегом, несколько колесных пар и остов старого крана — это всё, что осталось здесь. Странно, конечно, что депо окончательно не разграбили мародеры — искатели металла. Но Женьке было не до этих банальных странностей. Зачем он пришел сюда? Место, отмеченное точкой на корявой рукописной карте Федора, было пустым и бессмысленным. Женьке казалось, что он только зря тратит время, в течение которого твари продолжают пожирать людей.
Он терпеливо ждал, сам не зная чего. Лунный свет пробивался через дыры в кровле. Иногда Женька пытался переместиться — бесполезно, он даже не мог уснуть, яд продолжал действовать — тупая боль постепенно поднималась вверх, схватив своими щупальцами внутренности. Сколько осталось жить этому телу, Женька не знал. Пребывая на краю сна и яви, он вдруг услышал скрип снега. Кто-то приближался. Отец? Женька вновь хотел встретиться с ним. Он будет любить сына, даже таким как сейчас.
Женька резко вскочил с земли. Дрема и наваждение мгновенно пропали.
Сквозь дырявую крышу луна осветила это существо как на сцене: мертвец шел быстро, не скрываясь. Приблизился к Женьке, вытянув вперёд голову, словно принюхиваясь.
Страница
6 из 8
6 из 8
