В лесу было тихо и спокойно. Откуда-то издалека доносился нестройный птичий хор, в опавшей листве копошились мелкие зверьки, время от времени раздавался треск спрятавшихся насекомых, и ничто не нарушало эту идиллическую картину. Движения воздуха почти не было, лишь верхушки деревьев слегка качались, словно метрономы, задающие неторопливый ритм всему вокруг.
Добавить в моё избранное
52 мин, 55 сек 16297
Да и заниматься такими вещами он совершенно не собирался — лишь попасть в родную вселенную, и чем скорее, тем лучше. А здесь пусть хоть потоп, это уже дело аборигенов. Нет темве — и то хорошо.
Осторожно встав, он постарался понять, куда идти. Никаких нужных ориентиров не было — ну север, ну запад… Тяжело вздохнув, Кауст решил двигаться по прямой, сворачивая только у непреодолимых препятствий, в надежде наткнуться хотя бы на реку. Где река — там, скорее всего, и поселение. И водопой с хищниками… Сломав небольшое дерево, Кауст сделал из него некое подобие посоха, ухватил его поудобнее и медленно побрёл через лес.
Время шло, но никаких следов цивилизации по-прежнему не было. Несколько раз Кауст натыкался на небольшие ручьи, однако они лишь завели его глубже в лес. Тем не менее, вода в них выглядела достаточно чистой, и странник мог хоть немного восстановить силы. Понемногу приходило чувство голода — Кауст не решался проверять на съедобность найденные плоды и ягоды, охотиться не умел, а выданный перед началом задания паёк вместе с прочим оборудованием, судя по всему, не переместился вместе с человеком или просто оказался вне досягаемости. Начинало темнеть.
Набрав сухих веток и расчистив круг на земле, Кауст попытался развести огонь, но проделать это одной рукой оказалось невозможным. В кармане плаща у него была зажигалка, но она разбилась при падении и теперь напоминала о себе лишь неприятно пахнущим пятном на боку. Но сдаваться Кауст не собирался. Пусть без огня и крыши над головой, но он был обязан выжить в незнакомом мире. Припоминая когда-то прочитанные рассказы о знаменитых путешественниках, он решил было переждать ночь на дереве, но быстро отбросил эту затею как заведомо невыполнимую. Строить шалаши Кауст никогда не учился, и все его неумелые постройки рушились от лёгкого дуновения ветерка. Спать просто на земле было равносильно самоубийству. Перебрав все пришедшие на ум варианты, Кауст остановился на единственном, который был ему по силам. С большим трудом, уже видя первые звёзды в небе, он разыскал наполовину вывороченное дерево, под корнями которого оказалось достаточно места для человека. Поплотнее завернувшись в плащ и забравшись в эту яму, Кауст попытался отогнать мысли о возможном дожде и лесных насекомых и вскоре забылся тревожным сном.
Проснувшись, он почувствовал себя совершенно разбитым. Плащ промок насквозь и едва отличался от налипшей на него грязи, отчётливо чувствовался каждый синяк и порез, в мозг будто вбивали гвозди, пересохшее горло болело от каждого вздоха, и вдобавок Кауст отлежал обе ноги. С досадой он поклялся себе, что отныне будет заботиться о здоровье в первую очередь, но как — оставалось тайной, ведь Кауст понятия не имел о местных лекарствах. Запас медикаментов в крови почти перестал действовать, но, к счастью, его хватило, чтобы до сих пор не умереть. Двигаться совершенно не хотелось, одна мысль об этом внушала отвращение, но иного выхода не было. Кое-как, треща суставами на весь лес, человек выполз из ямы и через несколько минут уже стоял, слегка пошатываясь и думая, куда двинуться дальше.
Он уже едва помнил свой вчерашний маршрут, но не особенно переживал по этому поводу — он мог плутать вокруг одного и того же места и даже не заметить этого. Кауст решил было выследить какое-то животное и проследовать за ним до водопоя, но, поразмыслив, отбросил эту идею, он просто не выдержал бы. Память подкидывала сцены войны, потрясшей его дом, и это заставляло двигаться дальше. Если где-то есть разумные существа, то как знать, может, они смогут отправить его к товарищам. А если нет — говорят, для призраков нет преград…
Кауст потряс головой, отгоняя мрачные мысли. Преодолев желание напиться из ближайшего ручья, что лишь ухудшило бы и без того скверное состояние, он решил поискать следы происходивших в лесу событий и попробовать восстановить их — прямо как в детективах прошлого века, где преступника удавалось вычислить то по потерянному кольцу, то по ничего не значащим объявлениям в газете. Шансы найти что-то, а тем более распознать стремились к нулю, но если был хоть один, Кауст не терял надежды.
Подойдя к медленно текущей воде, он опустился на колени и внимательно — насколько позволяло затуманенное зрение — оглядел берег и дно ручья. Камешки, травинки, какие-то жучки… Никаких зацепок. Пройдя чуть дальше, Кауст повторил наблюдения — и вновь ничего не обнаружил. Он был уверен, что если в этом лесу когда-то были люди, то они непременно должны были остановиться у воды — а где цивилизация, там и мусор, который вполне могло отнести сюда течением. Как утопающий за соломинку, Кауст ухватился за эту идею и продолжал ползти вдоль берега.
Внезапно он услышал свист, и в тот же миг тело пронзила резкая боль. Вскрикнув, Кауст едва не свалился в ручей и удержался лишь чудом. Чуть выше колена торчал короткий дротик, от которого во все стороны распространялось онемение. С трудом повернувшись, странник попытался понять, кто и откуда в него стрелял.
Осторожно встав, он постарался понять, куда идти. Никаких нужных ориентиров не было — ну север, ну запад… Тяжело вздохнув, Кауст решил двигаться по прямой, сворачивая только у непреодолимых препятствий, в надежде наткнуться хотя бы на реку. Где река — там, скорее всего, и поселение. И водопой с хищниками… Сломав небольшое дерево, Кауст сделал из него некое подобие посоха, ухватил его поудобнее и медленно побрёл через лес.
Время шло, но никаких следов цивилизации по-прежнему не было. Несколько раз Кауст натыкался на небольшие ручьи, однако они лишь завели его глубже в лес. Тем не менее, вода в них выглядела достаточно чистой, и странник мог хоть немного восстановить силы. Понемногу приходило чувство голода — Кауст не решался проверять на съедобность найденные плоды и ягоды, охотиться не умел, а выданный перед началом задания паёк вместе с прочим оборудованием, судя по всему, не переместился вместе с человеком или просто оказался вне досягаемости. Начинало темнеть.
Набрав сухих веток и расчистив круг на земле, Кауст попытался развести огонь, но проделать это одной рукой оказалось невозможным. В кармане плаща у него была зажигалка, но она разбилась при падении и теперь напоминала о себе лишь неприятно пахнущим пятном на боку. Но сдаваться Кауст не собирался. Пусть без огня и крыши над головой, но он был обязан выжить в незнакомом мире. Припоминая когда-то прочитанные рассказы о знаменитых путешественниках, он решил было переждать ночь на дереве, но быстро отбросил эту затею как заведомо невыполнимую. Строить шалаши Кауст никогда не учился, и все его неумелые постройки рушились от лёгкого дуновения ветерка. Спать просто на земле было равносильно самоубийству. Перебрав все пришедшие на ум варианты, Кауст остановился на единственном, который был ему по силам. С большим трудом, уже видя первые звёзды в небе, он разыскал наполовину вывороченное дерево, под корнями которого оказалось достаточно места для человека. Поплотнее завернувшись в плащ и забравшись в эту яму, Кауст попытался отогнать мысли о возможном дожде и лесных насекомых и вскоре забылся тревожным сном.
Проснувшись, он почувствовал себя совершенно разбитым. Плащ промок насквозь и едва отличался от налипшей на него грязи, отчётливо чувствовался каждый синяк и порез, в мозг будто вбивали гвозди, пересохшее горло болело от каждого вздоха, и вдобавок Кауст отлежал обе ноги. С досадой он поклялся себе, что отныне будет заботиться о здоровье в первую очередь, но как — оставалось тайной, ведь Кауст понятия не имел о местных лекарствах. Запас медикаментов в крови почти перестал действовать, но, к счастью, его хватило, чтобы до сих пор не умереть. Двигаться совершенно не хотелось, одна мысль об этом внушала отвращение, но иного выхода не было. Кое-как, треща суставами на весь лес, человек выполз из ямы и через несколько минут уже стоял, слегка пошатываясь и думая, куда двинуться дальше.
Он уже едва помнил свой вчерашний маршрут, но не особенно переживал по этому поводу — он мог плутать вокруг одного и того же места и даже не заметить этого. Кауст решил было выследить какое-то животное и проследовать за ним до водопоя, но, поразмыслив, отбросил эту идею, он просто не выдержал бы. Память подкидывала сцены войны, потрясшей его дом, и это заставляло двигаться дальше. Если где-то есть разумные существа, то как знать, может, они смогут отправить его к товарищам. А если нет — говорят, для призраков нет преград…
Кауст потряс головой, отгоняя мрачные мысли. Преодолев желание напиться из ближайшего ручья, что лишь ухудшило бы и без того скверное состояние, он решил поискать следы происходивших в лесу событий и попробовать восстановить их — прямо как в детективах прошлого века, где преступника удавалось вычислить то по потерянному кольцу, то по ничего не значащим объявлениям в газете. Шансы найти что-то, а тем более распознать стремились к нулю, но если был хоть один, Кауст не терял надежды.
Подойдя к медленно текущей воде, он опустился на колени и внимательно — насколько позволяло затуманенное зрение — оглядел берег и дно ручья. Камешки, травинки, какие-то жучки… Никаких зацепок. Пройдя чуть дальше, Кауст повторил наблюдения — и вновь ничего не обнаружил. Он был уверен, что если в этом лесу когда-то были люди, то они непременно должны были остановиться у воды — а где цивилизация, там и мусор, который вполне могло отнести сюда течением. Как утопающий за соломинку, Кауст ухватился за эту идею и продолжал ползти вдоль берега.
Внезапно он услышал свист, и в тот же миг тело пронзила резкая боль. Вскрикнув, Кауст едва не свалился в ручей и удержался лишь чудом. Чуть выше колена торчал короткий дротик, от которого во все стороны распространялось онемение. С трудом повернувшись, странник попытался понять, кто и откуда в него стрелял.
