Добавить в моё избранное
17 мин, 45 сек 8497
Он испугался, но и эрафиец, увидев деянина, был того же мнения. В шатре было темно от дыма. Трудно дышать, угарный газ съедал лёгкие, слепил глаза. Боль обручем сковывала голову и грудь. Каждый вздох — чувствуешь, как разрываются лёгкие.
Напуганный воин первым бросился на Асмодея. Лорд даже не успел защититься, но ему повезло: эрафиец с испуга не смотрел каким концом топора бьёт. Удар был очень сильным, он приходился на левый бок рыцаря. Топор расколол наручень доспеха. Раздался хруст, и Асмодей увидел, как поломанные кости его левой руки оголились у локтя. Это привело его в ярость. Он сделал замах из-за спины. Эрафиец увидел это, единственный его шанс спастись — подойти вплотную к деянину. Он так и сделал, лорд не ожидал этого. Приблизившись к противнику, воин ударил слева, но в этот раз не сильно, хотя остриём топора. Доспех был разрезан в правом боку Асмодея, и несильный удар отломил одно из рёбер рыцаря, остановился, врезавшись в следующее. Асмодей не чувствовал боли, кровь застилала его глаза. Он нанёс сильнейший удар рукояткой своего блекшарда по голове противника. Железный шлем раскололся и рукоятка в форме черепа вошла в голову. Эрафиец не крикнул, он скорчил ужасную гримасу, его нижняя челюсть отвисла, и рот изобразил неправильную букву «О». Асмодей вытащил рукоятку, она была покрыта чем-то серым — это был мозг воина. Рыцарь нанёс ещё один удар рукояткой по голове. Потом ещё, ещё, ещё… Превратив голову воина в решето, рыцарь толкнул его и уже упавшего стал сечь своим блекшардом. Расчленив эрафийца, он ещё бил кровавые куски тела своего оппонента, сожалея, что его жертва так быстро умерла.
Изнемогая от усталости, Асмодей наконец перестал бить остатки мёртвого врага, теряясь в мыслях, что ещё он может сделать… Асмодей воткнул свой блекшард в разрезанную грудь эрафийца, произнеся: «Подержи пока». Он поднял с пола топор врага и прицепил его к своему поясу. Отыскав свой шлем, он и его повесил на пояс. Вернувшись к расчленённому телу, он взял свой блекшард и с разбегу вырвался из объятого пламенем шатра. Свежий воздух. У Асмодея кружилась голова, тошнило. Выбравшись из шатра, Асмодей упал на больную руку и только сейчас ощутил ужасную боль. Его доспех стал тёмно-красным от его же крови. Вид собственной крови добавлял ярости.
Кругом пылали пожары, слышались крики, стенания, лязг оружия. По улицам лагеря то и дело сновали люди, повсюду лежали, захлёбываясь в собственной крови, трупы. Многие из них были рабами. Асмодей пошёл вперёд по улице, убивая каждого, кто встречался ему на пути. Навстречу ему бежал человек в мантии. Асмодей замахнулся, чтобы убить его.
— Прошу вас, милорд, не убивайте меня! — взмолился человек.
Асмодей остановился в замахе, изумившись, он узнал этого человека — это был встретивший их с белозубой улыбкой.
— Вам не понравилось выступление моей дочери?
Асмодей задумался, кровь отхлынула от головы и он смог попытаться понять, что с ним произошло и происходит. Но… прошедшая ярость уступила место жгучей боли. Асмодей согнулся, издав слабый стон. Поломанное ребро вонзилось в тело.
— Где конюшня? — смог выдавить из себя лорд.
— Вон там, — человек указал направление. — Это просто какое-то недоразумение! Королеву Катерину пытались убить… — начал было он.
— Что мне до вашей королевы?! Меня пытались убить! — заорал Асмодей, ощущая у себя во рту привкус крови. Ярость возвращалась. — Беги отсюда, скорей!
Человек помедлил. Но Асмодей поторопил его.
— Беги отсюда, а то прирежу! — глаза рыцаря наливались кровью.
Человек послушался и дал дёру. А лорд снова захотел убивать, мстить. «Меня хотели убить! Да как они посмели?!». С горем пополам он дошёл до конюшни, убивая по дороге всех — рабов, воинов. Только женщины не встречались ему. С трудом забравшись на седло, Асмодей поскакал прочь из лагеря. Неожиданно он встретил на своём пути женщину и… не посмел, остановил замахнувшуюся руку. Пришпорив коня, он выскочил из горящего лагеря. Конь фыркал, чувствуя как по его бокам течёт кровь всадника. Теряя сознание, Асмодей добрался до своей армии. Подбегающим часовым он успел крикнуть:
— К оружию, выступаем… — и упал с коня.
Его осторожно подхватили заботливые руки часовых…
— Ну и сон… — произнёс рыцарь, открыв глаза. Он захотел подняться, но у него не получилось. Боль была сильнее.
Напуганный воин первым бросился на Асмодея. Лорд даже не успел защититься, но ему повезло: эрафиец с испуга не смотрел каким концом топора бьёт. Удар был очень сильным, он приходился на левый бок рыцаря. Топор расколол наручень доспеха. Раздался хруст, и Асмодей увидел, как поломанные кости его левой руки оголились у локтя. Это привело его в ярость. Он сделал замах из-за спины. Эрафиец увидел это, единственный его шанс спастись — подойти вплотную к деянину. Он так и сделал, лорд не ожидал этого. Приблизившись к противнику, воин ударил слева, но в этот раз не сильно, хотя остриём топора. Доспех был разрезан в правом боку Асмодея, и несильный удар отломил одно из рёбер рыцаря, остановился, врезавшись в следующее. Асмодей не чувствовал боли, кровь застилала его глаза. Он нанёс сильнейший удар рукояткой своего блекшарда по голове противника. Железный шлем раскололся и рукоятка в форме черепа вошла в голову. Эрафиец не крикнул, он скорчил ужасную гримасу, его нижняя челюсть отвисла, и рот изобразил неправильную букву «О». Асмодей вытащил рукоятку, она была покрыта чем-то серым — это был мозг воина. Рыцарь нанёс ещё один удар рукояткой по голове. Потом ещё, ещё, ещё… Превратив голову воина в решето, рыцарь толкнул его и уже упавшего стал сечь своим блекшардом. Расчленив эрафийца, он ещё бил кровавые куски тела своего оппонента, сожалея, что его жертва так быстро умерла.
Изнемогая от усталости, Асмодей наконец перестал бить остатки мёртвого врага, теряясь в мыслях, что ещё он может сделать… Асмодей воткнул свой блекшард в разрезанную грудь эрафийца, произнеся: «Подержи пока». Он поднял с пола топор врага и прицепил его к своему поясу. Отыскав свой шлем, он и его повесил на пояс. Вернувшись к расчленённому телу, он взял свой блекшард и с разбегу вырвался из объятого пламенем шатра. Свежий воздух. У Асмодея кружилась голова, тошнило. Выбравшись из шатра, Асмодей упал на больную руку и только сейчас ощутил ужасную боль. Его доспех стал тёмно-красным от его же крови. Вид собственной крови добавлял ярости.
Кругом пылали пожары, слышались крики, стенания, лязг оружия. По улицам лагеря то и дело сновали люди, повсюду лежали, захлёбываясь в собственной крови, трупы. Многие из них были рабами. Асмодей пошёл вперёд по улице, убивая каждого, кто встречался ему на пути. Навстречу ему бежал человек в мантии. Асмодей замахнулся, чтобы убить его.
— Прошу вас, милорд, не убивайте меня! — взмолился человек.
Асмодей остановился в замахе, изумившись, он узнал этого человека — это был встретивший их с белозубой улыбкой.
— Вам не понравилось выступление моей дочери?
Асмодей задумался, кровь отхлынула от головы и он смог попытаться понять, что с ним произошло и происходит. Но… прошедшая ярость уступила место жгучей боли. Асмодей согнулся, издав слабый стон. Поломанное ребро вонзилось в тело.
— Где конюшня? — смог выдавить из себя лорд.
— Вон там, — человек указал направление. — Это просто какое-то недоразумение! Королеву Катерину пытались убить… — начал было он.
— Что мне до вашей королевы?! Меня пытались убить! — заорал Асмодей, ощущая у себя во рту привкус крови. Ярость возвращалась. — Беги отсюда, скорей!
Человек помедлил. Но Асмодей поторопил его.
— Беги отсюда, а то прирежу! — глаза рыцаря наливались кровью.
Человек послушался и дал дёру. А лорд снова захотел убивать, мстить. «Меня хотели убить! Да как они посмели?!». С горем пополам он дошёл до конюшни, убивая по дороге всех — рабов, воинов. Только женщины не встречались ему. С трудом забравшись на седло, Асмодей поскакал прочь из лагеря. Неожиданно он встретил на своём пути женщину и… не посмел, остановил замахнувшуюся руку. Пришпорив коня, он выскочил из горящего лагеря. Конь фыркал, чувствуя как по его бокам течёт кровь всадника. Теряя сознание, Асмодей добрался до своей армии. Подбегающим часовым он успел крикнуть:
— К оружию, выступаем… — и упал с коня.
Его осторожно подхватили заботливые руки часовых…
— Ну и сон… — произнёс рыцарь, открыв глаза. Он захотел подняться, но у него не получилось. Боль была сильнее.
Страница
5 из 5
5 из 5
