Я шёл, я шёл один. Окна стреляли в меня взглядами с той стороны, стены давили одиночеством содранной кожи… Вокруг меня был враждебный мир: из-за каждого угла несло опасностью, я ненавидел эту жизнь!
Добавить в моё избранное
20 мин, 9 сек 12102
Сейчас, сейчас, — она подходит, и я уже не в силах себя контролировать, красная пелена застилает глаза; утопая в злобе, я взглядом ищу ближайшую подворотню. — Что я могу для вас сделать?
Пожалуйста, доведите меня до дома. Я живу тут недалеко. Никогда бы не посмел просить о таком пустяке милую девушку, но сам я сейчас не в состоянии дойти, куда бы то ни бы… Моя голова!
Конечно, конечно. Я вас доведу. Где вы живёте?
Там, — говорю я и указываю на чернеющий провал подворотни.
Она идёт со мной, какой аромат — девушка со вкусом. Злоба кричит: «Убей!», Злоба требует крови, «финка» вибрирует в кармане кожаной куртки: просится на волю.
Послушайте, это тупик. Вы не можете здесь жить.
Ты права. Я здесь и не живу.
Она с отчаяньем в глазах рвётся прочь из подворотни, я не мешаю ей. Она бежит и не слышит тихий шелест воздуха рассекаемого ножом у неё за спиной… Она хочет жить… Бедная, глупая девочка. Мне даже на секунду становится жалко её, но…
Лезвие достигает своей цели: «финка» по самую рукоять вонзается в её тело под левой лопаткой. Медленно девушка оседает на колени, она ещё жива. Я подхожу сзади и вырываю нож из раны, кровь заливает её плащ и она падает навзничь. Льдинки глаз всё ещё живы, она смотрит на меня, я чувствую её страх. Медленно обтираю нож о плащ и наклоняюсь к едва дышащему телу.
« Я должен был тогда умереть?! Отвечай!» — кричу я в окровавленное лицо, но слышу только свистящие хрипы последних вздохов.
« Тогда молчи вечно!» — свободной от финки рукой я накрываю нижнюю часть её лица и зажимаю ей нос. Руки жертвы, словно крылья, вздымаются и опадают, тело сводит жестокая конвульсия, и бьющаяся в агонии девушка замирает навсегда…
Я медленно встаю, убираю лезвие, иду под струи дождя…
Рой воспоминаний овладевает мной, этот рой страшнее, чем злоба: он рвёт на части меня. Я плачу… Я снова там. Кто мне ответит? Кто поймёт?
«Волжское Раздолье»
12 августа 1993 г.
Здравствуй.
Здравствуй…
Я был так счастлив, когда она ответила мне, что даже остолбенел на некоторое время, а затем промямлил, не глядя в глаза этому небесному созданию, самую традиционную завязку разговора:
Меня зовут Женя, а тебя?
Катя.
Катя… Красивое имя и ты… ты… ты… — я робко поднял глаза и уже более уверенным голосом закончил, — И ты не менее красива.
Спасибо.
Её щёки зарделись румянцем, нежная улыбка ослепительным светом засияла на белоснежной глади лица, тогда я ещё больше полюбил её. В моём сердце больше ни для кого не осталось места… Я придвинулся поближе и взял её за руку.
Давай сегодня встретимся.
Давай. Где?
На дискотеке.
Хорошо.
Мы разошлись, и весь оставшийся день я провёл как на иголках.
г. N. 19.00
Голова. Она просто раскалывается. Я не могу найти ответ, и злоба чёрным дымом поднимается из глубины души, стоячим болотом топит мой разум. Невольно кричу: «Прости!» и срываюсь на бег! Стены всё также сурово взирают на меня, я боюсь… На меня начинают оборачиваться прохожие.
Что вам надо, гады?! Что вам, мать вашу, от меня надо?! Должен я был тогда умереть?! Должен или нет?! — слёзы застилают глаза, но это не просто слёзы, это слёзы ярости, моей ярости. Так хочется их всех убить, хочется насладиться их криками, мольбами о пощаде, разбить фонари и окна, расстрелять Луну… Только чтобы не смотрели, чтобы больше никто не смотрел… Я один, я снова вспоминаю.
«Волжское Раздолье»
12 августа 1993г.
Дискотека.
В сутолоке слишком ярких огней я не сразу нашёл Катю. Музыка грохотала так, что казалось, будто в твоей голове проходят дорожные работы. Сексуальные тела девочек по-змеиному извивались под ритм отбойных молотков ударных.
Катя танцевала в центре танцпола. Боже, как она танцевала! Несколько минут я просто не мог отвести от неё взгляд: она вся отдавалась танцу, мотыльком обречённо сгорала в бушующем огне «техно», она была здесь настолько естественна, насколько может быть естественна игра ветра кроной дерева. Наконец песня закончилась, и этот ангел, вбирая в себя смрадный воздух дискотеки, повернулся ко мне. Ангел улыбался. Я улыбнулся в ответ.
Привет, ты чего стоишь? Почему не танцуешь?
Я… — слова опять стали комом в моём горле и никак не хотели выходить оттуда. — Я… Я смотрю на тебя.
Ха-ха-ха! — она звонко рассмеялась и её смех, гулким эхом от предательских стен разнёсся по всей танцплощадке. Должно было быть обидно, однако не было… Странно. Я засмеялся вслед за ней.
В это время зал взорвал мощный аккорд, и тела вновь начали двигаться в такт музыке; её нежные и достаточно сильные руки втянули меня в этот смрад, шум, треск и заставили подчиниться ритму этого огромного тела, стать его частью.
