Дело о подохших курях

Через минуту появляется вторая покупательница с листочком, на котором начертаны какие-то цифры, и отдаёт этот листочек невесть откуда взявшейся продавщице. Продавщица отдаёт ей свёрток и покупательница вновь скрывается за углом, откуда в тот же момент, похожая на продавщицу как сестра-близнец, выскакивает ещё одна женщина с кассовым аппаратом. Со словами «Вечно я должна за вами бегать!» она отбивает чек полной даме. Меня удивляет количество отбиваемых налогов: налог на продажу, налог на добавленную стоимость, налог на передачу собственности, налог на каждую цифру в чеке… Цена увеличивается почти в три раза, но полная дама не желает этого замечать и выплачивает всю сумму до копейки.

Стук вагонных колёс усиливается. Тук-тук. Тук-тук.

Порою память выкидывает странные штуки. Бывает, кажется, что вот это с тобой точно произошло, а на самом деле ничего не было. В другой раз случается наоборот: вроде бы и случилось что-то, но ничего не можешь вспомнить.

Купе поезда. Только две койки.

Откуда я могу знать эту девушку? Знаю ли я её вообще? Но она точно знает меня.

Старше меня на год, или два, хотя я не помню своего возраста… своего имени, как выгляжу, где живу. Но я знаю это. Я тысячи раз видел её лицо, похожее на луну, рыжие волосы и бездонные тёмные глаза…

Она вдруг подсела ко мне, её рука оказалась на моём колене, плавно поднялась выше и проскользнула в брюки. Кто расстегнул молнию? Неужели я?

Её рука! Я подскочил, как ошпаренный, разе что не вскрикнул. Рыжая залилась смехом. Красивый голос, красивые глаза, стройное тело. Пальчики, которые только что бесстыдно влезли ко мне в брюки, поднялись к вороту её коротенького платьица и расстегнули его.

Купе. Поезд. Стук колёс. Когда ещё представится такой случай?

Я запер дверь и сделал шаг вперёд. Девушка поднялась. Её тело так прекрасно в белом полумраке. Пока она возилась с застёжками платья, я обнял её. И коснулся губами шеи. Чуть пониже мочки уха. От неё пахло чистотой и немного лимоном; она горячая и хрупкая. Я боялся сделать ей больно, но желание пересилило страх. Мы слились. Мы — единое целое. И ничто нас не разлучит.

Под ногами стучали колёса…

Это не поезд, а электричка. Тамбур. С трудом я стряхиваю сонливость.

Что я здесь делаю? Кур везу. Куда? Мать просила выбросить. Зачем? Вот чего не знаю, того не знаю.

Электричка — можно сказать, мой дом. Я провожу тут по шесть часов каждый день. Трачу их, в основном, на сон. Я ведь студент.

Я не знаю более общественного места, чем электричка. Здесь и туалет, и театр, и аптека, и супермаркет, и распивочная. И кого здесь только нет. В основном, конечно, престарелые садоводы и энергичные молодые люди, способные за ночь прокутить столько, сколько садоводы за год не зарабатывают. Первые вечно ворчат, что молодёжь нынче не та; вторые любят высмеивать первых. Мне же всегда было невдомёк, чего и тем и другим дома не сидится?

Народу сегодня полно.

Зелёная змея электрички трясётся и кряяхтит от натуги. Она отрыгивает меня на свалке рядом с гаражами, клетка лопается, и куры выбегают. Я сплёвываю от досады и иду к гаражу дяди Вани.

Дядя Ваня недавно пал жертвой несчастного случая, а по неофициальной…

У гаража меня поджидает дружелюбный сосед. Я нутром чую, что это он убийца добродушного дядьки, и потому не могу выдавить из себя ни звука, кроме суховатого «Здрасьте!». А вот и соседский сынок. Не исключено, что он сообщник, хотя как раз в этом я сильно сомневаюсь, ведь он полный дурак.

Мало по малу во мне разрастается страх. Я боюсь этих людей. Спешно я открываю гараж, постоянно оглядываясь. От страха желудок сводит спазмом. Лишь минуту спустя я понимаю, что зверски голоден. Мне приходит на ум, что неплохо бы зажарить одну из курей; я беру топор и верёвку и возвращаюсь на свалку, чтобы поймать себе ужин. Возле брошенной клетки валяются окоченевшие птицы: все мои куры отчего-то передохли. Зато здесь же бегают чьи-то чужие.

Когда я уже почти решился сцапать одну из чужих, некстати появляется Славка. Как всегда, он выпаливает одну из своих дурацких шуточек:

— Что, охотник, патроны кончились? Решил из топора птичек пострелять?

Славка рассказывает, что дома у меня творится полный кавардак и советует скорее возвращаться. Я убираю топор и верёвку в гараж, но вдруг замечаю соседского сынка. Он сидит на пеньке и что-то царапает в тетрадке, повторяя наши со Славкой фамилии. Безо всякого предупреждения Славка подлетает к пареньку и выдёргивает тетрадь из рук со словами: «Попался шпион!», — я заглядываю ему через плечо. В тетради нет ничего, кроме коряво выведенных слов из упражнений по русскому языку. От досады Славка раздражается. Он отшвыривает тетрадь, хватает меня за локоть и тащит к дому.

Дома и впрямь кавардак. К нам переехали соседи. Даже не соседи, а так знакомые, с параллельной улицы.