Сумеречная дева

Поэтому я могу только строить предположения и гипотезы по этому поводу, но думаю, что все — таки толчок всей этой канители дал найденный мной на пыльном чердаке во время переезда дневник дедушки Коли со стороны отца. Он умер за двадцать лет до моего рождения довольно молодым (ему на момент аварии было всего сорок шесть) и совершенно внезапно. Из-за сложных отношений между семьями родителей после их развода, я практически никогда не видела ни жену дедушки, ни каких — либо других родственников. Так что думаю, Вы представляете мое удивление относительно чердачной находки.

В тот летний день мы с матерью и отчимом наконец — то переезжали в новый дом, а точнее, в новую квартиру в другой город, поэтому меня и послали с глаз долой разгребать чердак, что бы под ногами не путалась и не мешала вещи собирать. Думаю, что читатели довольно хорошо представляют, что будет чувствовать тринадцатилетний ребенок, только что посмотревший «Хроники Нарнии» и перечитавший истории о сокровищах и тайных ходах с кладами, попавший в подобное место! Естественно, я сразу полезла во все углы, попутно суя нос во все щели. Ничего особенного не находилось и наверное, я бы так и ушла оттуда как пришла, но мое внимание привлек тяжелый резной комод, стоящий у дальней стены.

Решив, что хуже уже не будет, я галопом помчалась к незамеченной раннее вещи и сразу полезла в полки. Они были набиты всякой мишурой и что-то стоящее нашлось лишь на самой нижней полке. Это была тетрадь. Обыкновенная девяносто листовая тетрадь, исписанная от руки. Пролистав несколько страниц, я узнала, что это дневник моего деда — Николая Романова, который погиб тридцать три года назад. Оглядевшись, я не нашла ничего лучше, чем сесть на многострадальный комод и погрузилась во время воспоминаний моего дедушки.

Запись 1.

Школа в которую я начал ходить, иначе как развалиной не назвать. Нет, конечно на территории есть и новые корпуса, но все равно, впечатление это чудо архитектуры не производит. Местные же вообще стараются обходить школу десятой дорогой, а если все-таки идут мимо, то неизменно крестятся и поминутно плюются. Странные люди. Классы тоже не щеголяют численностью и составляют их число такие же приезжие как я, хотя есть и пара ребят из коренных жителей. Учителя, во главе с директором пару раз ходили по дворам деревни с живописным названием Потемки, пытаясь образумить народ и доказать, что учение свет, а не учение тьма, но не преуспели. Местные в один голос заявляли, что лучше век жить во тьме, чем подниматься на Цыганскую гору, где и располагается наша прекрасная школа.

Я из любопытства спросил местных мальчишек, почему гора вызывает такой страх?

— Дык это все знают — авторитетно заявил один из них подтягивая сползающие штаны — место это нечистое! Прокляли его. Давно правда, говорят, во время войны с белыми это было. Но у проклятия срока давности нету, так моя бабка говорит, а она брехать не будет!

— И чем же эта гора людям не угодила, раз с ней так жестоко обошлись? — удивился я, поудобнее опираясь на забор возле которого происходила беседа

— Так я щас расскажу!— мальчишка по имени Васька перемахнул через низкую ограду, носившую гордое название забор, и сел на поваленный ствол дерева, заменяющий скамейку. Похлопав рядом с собой, приглашая присесть, он насыпал мне в руку полную ладонь подсолнечных семечек и ткнул рукой в виднеющуюся обсуждаемую гору.

— Короче — начал паренек — когда красные и белые воевали, то убивали всех без разбору. Мол, не с нами, так против нас. А горка — то служила заменителем кладбища для «врагов народа», только убитых хоронить запрещали, так они и лежали там. А один раз белые в ответ на отказ жителей выдать раненых красных, согнали на нее всех парней и девок не старше двенадцати да и… после всего этого зверства из толпы выбежала пожилая цыганка и закричала в лицо офицеру, что это ему еще аукнется и откликнется по самый не балуй, но ее никто не стал слушать, а просто на месте прибили так же как и остальных. Позже началась страшная болезнь, оно и понятно! Мертвые лежали на земле, а не в ней как положено было. Народ начал роптать, мол, это все проклятие мертвой цыганки. За две недели половина народа полегло, сжигать не успевали. Тут — то даже не суеверные засомневались и начали думать, может люди не брешут? Ну и пошли к офицеру, а тот сказать ничего не может. Ну народ собрался и как — то сам пошел проблему решать.

— И как же они ее решили? — поинтересовался я, когда понял, что продолжать Васька не собирается

— История это темная, да и по большей части выдуманная — увильнул от прямого ответа тот — точно не знаю, больше никто ничего не знает. Одни говорят, что офицера самого убили на горе. Мол, кровь за кровь, а другие, что священника звали.

— Так почему же люди бояться даже мимо пройти, если на горе священник побывал? — ехидно осведомился я, будучи атеистом — ведь бояться — то нечего!