Вова Мамлюков в школе и дома

— Сейчас — нет, — отрезала Ида Марковна. — Дальше — посмотрим.

У Вовы Мамлюкова началась новая жизнь. Из школы он возвращался поздно — занимался по дополнительной программе, как одаренный ученик, а поутру его тормошил и вытаскивал из постели физкультурник: «Подъем, чемпион! Дорожка зовет!» Мама Вовы едва успевала сунуть им пакет с завтраком и обедом — спортсмены исчезали за дверью. Родители Мамлюковы были довольны — Вова стал серьезным, не капризничал, вот только с лица немного спал — но с кем из школьников не бывает, нагрузки сегодня знаете какие? о-го-го!

Учительский коллектив понемногу успокоился. Даже выходные дни оказались занятыми — в первое воскресенье класс пошел в театр, во второе — в зоопарк, в третье — составляли гербарий, а потом Вова записался в шахматную секцию и стал пропадать в ней — сразу после утренней пробежки.

В классе на Вову сперва дулись, сочтя любимчиком — его никогда не вызывали к доске, но после привыкли, даже стали лучше относиться — он не отказывал просившим ластик, или карандаш, или забывшим дома учебник. Отличница Катя Кузьменич позвала его на свой день рождения единственным из мальчишек — Вова не дергал девочек за косы и не дразнился. После дня рождения она о чем-то значительно шепталась с подружками и демонстративно начала делать за Мамлюкова домашние задания. Ида Марковна, узнав об этом, потеплела лицом.

Год Вова закончил отличником и получил путевку в «Артек» на все лето — директриса и завуч гордились собой. Сам Вова никуда, конечно, не поехал — его аккуратно уложили в кладовку за знаменами и старыми транспарантами. В «Артек» отправился Градский — он выторговал себе это право, заявив, что длительное общение с неспортивным мальчишкой-дохляком едва не заставило его пересмотреть некоторые жизненные ценности, а потому ему срочно требуется терапия в кругу если не старших школьниц, то уж девушек-вожатых — непременно.

Конец августа принес новые проблемы. Бывшие второклассники забегали узнать расписание уроков третьего класса, и стало заметно, что за лето они вытянулись на голову — Вова Мамлюков, которого вызволили из кладовой и обмахнули от паутины, смотрелся бы на их фоне чахло и болезненно.

Срочно был созван новый — расширенный — совет. Директриса искала выход.

Помощь пришла с неожиданной стороны.

— Вводная ясна! — отрапортовал военрук. — Объявляю диспозицию…

Первого сентября военрук вошел в класс вместе с классным руководителем. Морщась, как от сиропа на больном зубе, перетерпел речь Горячевой, полную цитат и добрых значительных слов, и в свою очередь объявил:

— Слушай мою команду! Начинаем военно-патриотическую игру для юношества «Зарница»! Даю вводную: кого нет в классе?

В классе не было Мамлюкова.

— Задание: проникнуть в тыл условного противника под его же видом. Выяснить подробности дислокации. Диверсионных действий не предпринимать. Условный противник — семья Мамлюковых. Рядовой Владимир предупрежден и законспирирован. Проникать будете по его легенде.

— Ура! — грянул класс.

Первым Вовой стал Вадик Наливайко — тянули жребий.

Вадик быстро вписался в обстановку — он рассказал, что Вове после «Артека» дома рады: подрос, изменился. Вадик узнал расположение комнат и режим семьи.

Через неделю Наливайко сменил Жора Костюшкин — мама Вадика не дала согласия на более длительные ночные отлучки сына, пусть даже и по справке от военрука. Жора был рыжим, поэтому вынужденно носил, не снимая, бандану — и для этого наклеил в комнате Вовы плакат с рок-музыкантами. Потом был пухлый Петя Тонков, которого едва не застукали без корсета, когда он ночью уплетал бутерброд с колбасой, потом — Федя Чижиков, потом — снова Наливайко, потом — остальные мальчишки.

Катя Кузьменич отвергала предлагавшуюся ей дружбу одноклассников и ждала Мамлюкова с задания. Сам Мамлюков терпеливо пылился в кладовке, но места своего пребывания не выдавал.

Потом было лето и снова «Артек», потом — четвертый класс и очередная зарница. Класс Вовы Мамлюкова — его и называли так, со значением, словно «имени Мамлюкова», как школу — «имени Пушкина» — был самым дружным — учеников сплачивала полутайна. Год следовал за годом. О первоначальном замысле — детской «Зарнице» — почти не вспоминали, но посещения Мамлюковых продолжались — это стало особой традицией. Катя Кузьменич осторожно принимала первые ухаживания взрослевших кавалеров, но руки им распускать не давала.

— А то Владу расскажу, — грозилась она. Это помогало.

Не обходилось без накладок. В седьмом классе у Виктора Дроботова прорезался бас, и когда настала его очередь, Мамлюкова-мама едва не упала в обморок:

— Ребенок заболел!

— Не заболел! Курил я! — нашелся Дроботов и едва не был отлуплен Мамлюковым-отцом. Дроботова пришлось эвакуировать. На его место заступил все еще пухлый Тонков:

— Все, бросил, бросил!