Сестра

В аэропорту Таунаса я наняла такси, и оно быстро доставило меня к тому месту, где жила моя сестра. Я расплатилась, заметив, как жадный, брюзжащий голодный слюной взгляд водителя, пробежал по моим пышным ягодицам, и с силой хлопнула дверью.

— Стерва! — бросил он и умчался.

За последнее время я заметила такую тенденцию: большая часть мужчин видит в женщине тренажерный снаряд, над которым можно славно попыхтеть. Видимо, это неспроста. Значит, здесь есть вина самих женщин, раз они допускаю подобную вольность.

Между прочим, сестра жила в замке. Высокий каменный — эпохи средних веков. Его башни уходили в небо, терзая синюю безобидную плоть. Большие окна на стенах были зарешечены, как в тюрьме. Сестра всегда боялась выпасть из окна.

Внезапно наползли громадные черные корабли, сливаясь в цельную густую массу и громкие раскаты грома, после ярких неоновых вспышек разнеслись по тихой и мрачной округе, призывая темные силы на борьбу с неосторожными ангелами добра. Завязалась битва. С неба хлынул кровавый дождь. Свежий и горячий, заливал мне глаза, взъерошил волосы и заструился по ложбинам на моем лице.

Я скорее позвонила в дверь и мне открыла старая женщина в розовом халате и черной шерстяной безрукавке.

— Я Эрл, сестра Кэрл. — сообщила я, и старушка, улыбаясь и приветствуя меня, пригласила в дом.

— Как она? — спросила я, чувствуя в помещении запах молодой сирени.

— Хорошо, — ответила старушка. — Ее пригласили в Вену на семинар по палеонтологии. Будет дня через три. Вы проходите. Вообще-то она не сообщала, что вы должны приехать, но вам всегда здесь рады.

— А разве она не больна? — удивилась я. Как же так, вчера она умирала, а сегодня поехала в Вену. Что-то здесь не так.

— Она хорошо себя чувствует, — заверила старушка. — Вы, наверно, голодны? Идемте я вас накормлю.

Я прошла в столовую. Это была просторная комната, в центре которой стоял старенький буковый стол. Такой должен находиться в музее. — Решила я. Но аппетитный запах еды взбудоражил мой желудок, и я метнулась к столу, накидываясь на блюда, точно дикарка.

— Вы здесь одна? — спросила я старушку, уплетая курятину, еще горячую и сочную, запивая ее красным вином из серебряного кубка.

— Да, — ответила женщина. — Осталась я одна. Остальные разъехались кто куда.

— Что-то произошло? — поинтересовалась я, начиная чувствовать себя хозяйкой. А почему бы и нет. Сестры еще долго не будет, а я все-таки ее родная кровь.

— Да, ваша сестра в последнее время стала странно себя вести. Она обставила свою комнату свечами, и каждую ночь, сидит в нарисованном круге с какими-то там символами и что-то бормочет. Мне до этого, конечно, нет дела. Но вот остальная прислуга быстренько съехала. Говорили, что мол, с дьяволом Кэрл водиться.

— Да? Это интересно. Они ничего мне об этом не писала.

— Я, конечно, понимаю, это ее личное, — присела на стул старушка, сложив у себя на коленях руки. — Но мне бы очень не хотелось, чтобы с вашей сестрой произошло что-то ужасное.

— Я поговорю с ней, — заверила я женщину и остаток вечера мы провели в дружной беседе у камина, где я рассказала о своей судьбе, поступившей со мной не очень благосклонно и справедливо.

Позже Жанна, так звали служанку Кэрл, эту милую старушку, отвела меня в комнату, которая стала моей спальней. Весьма ухоженная и обставленная старинной мебелью, она показалась мне немного таинственной. Что-то здесь было. Какой-то непонятный дух находился, но скрывался в этой комнате. Я почувствовала, что он хочет показаться, открыться, но что-то его сдерживает и останавливает. Это захватило меня.

Я легла в постель и утонула в легкой белоснежной простыне, будто облако всосало меня. Лампы погасли, и я оказалась в темноте. Из зарешеченного окна в комнату незатейливо лился нежный свет луны, растворяясь во мраке и звенящий, словно колокольчик на весеннем лугу. Какая приятная лирика. Окно было открыто, и свежий неторопливый ветерок шелестел бумагами, лежащими на столике, пел мне колыбельную, как мама в детстве, и я с блаженной улыбкой на устах погрузилась в тихий, сладкий сон.

Бом. Бом. Бом, — били часы. Так громко, что я проснулась. Полная луна залила всю комнату, и я четко разглядела, что часы оповещали о полночи. В углу тянулся женский стон, я повернула взгляд свой, и засияла обнаженная грудь, напрягаясь, вздымаясь, будто наполнялась воздухом. Она отливалась бронзовым цветом и это меня волновало. Потом темноту разрезало серое с синевой тело и вихрем ударило мне в мозг, который тут же лопнул, извергаясь фонтаном брызг и маленьких кусочков черепа. «A die Ad infinitum» снова раздались эти слова.

Белая морская волна нахлынула и утянула меня в пучину, сдавила виски. Как бы не произошла декомпрессия. Но черт с ней. Я продолжала видеть голое тело женщины, молодое, извивающееся, как змея.