Адвокат

Я постоянно с кем-то встречался, выезжал на место преступления, опрашивал соседей, разговаривал с копами, которые первыми прибыли по вызову, но никак не мог отыскать зацепку. Не мог ухватиться за то, что ускользнуло каким-то образом от всех, но позволило бы мне вытащить Агвока на свободу. Раз в два дня я приходил к нему и рассказывал, как движется мое собственное расследование, пытался узнать у него какие-то детали происшедшего, но он ничего не мог объяснить, сбивался, и постоянно повторял: «Я хотел им помочь, я хотел им помочь… Помоги мне».

Время шло, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Все указывало на него. Суд признал его виновным и приговорил, как и ожидалось, к смертной казни. Агвока перевели в тюрьму для ожидающих исполнения наказания. У меня было еще около полугода, чтобы найти доказательства невиновности. На наших встречах я старался больше слушать его, расспрашивал об Африке. Мне казалось, что так ему легче не думать о предстоящем. За год я пропитался к этому парню симпатией, и испытывал искреннюю тревогу за его судьбу, и мне казалось, что он отвечал мне взаимностью. Я думал о том, как ужасно человеку быть одному и ждать конца. Ведь Агвока отправился на другой континент вовсе не за этим, но судьба распорядилась иначе. И сейчас его конец предопределен. Я испытывал к нему жалость и сострадание. Такое было у меня впервые. Признаюсь, я не раз проигрывал дела, и не раз исход для подсудимого был именно таким, но я никогда не чувствовал сожаления или вины. Но в этот раз все вышло иначе. Вечерами, когда я оставался один и позволял мыслям подобраться ко мне поближе, я испытывал ужасающие муки совести, и в конечном итоге срывался, шел в ближайший бар и напивался.

До казни оставалось три дня. Я уже не теплел надежд, я слишком хорошо знал, как работает эта «машина смерти». Спасти его уже не представлялось возможным. Я пришел к нему на свидание и не мог поднять глаз. Как его адвокат я мог разговаривать с ним наедине, в специально предусмотренной для этих целей комнате.

— Не волноваться, Роберт. Ты хороший человек, — внезапно сказал Агвока. Я сидел и с трудом сдерживал слезы. — Я знаю, что ты хотеть мне помочь. Ты мой друг.

— Агвока… — но он не дал мне договорить.

— Друг, я могу тебя просить?!

— Да, конечно.

— Это моя последняя воля, ты же выполнить ее?

— Ты можешь быть в этом уверен.

— У меня здесь никто нет, только ты. Я из народ эва. Меня ждать смерть, — он сглотнул, — но заботиться о моей душа никто нет. Я просить позаботиться о моя душа ты, но по моя вера. Ты сможешь?

— Да, Агвока.

— Возьми, — он протянул мне что-то под столом.

— Это что? — я немедленно убрал переданное мне в карман, даже не посмотрев.

— Это мы! Древняя традиция эва. Чтобы моя душа не блуждать, соедини нас. У меня нет никто здесь кроме ты. Помоги.

— Как соединить? Что я должен сделать? — я не мог понять, что он хочет.

— Булавка, спица, не важно, металл. Проткни из руки в руку. Это моя последняя просьба.

— Будь уверен, — я дал обещание.

— Сделай это сегодня, Роберт. Завтра уже должно быть все готово, — я кивнул ему в ответ. — Я сразу понять, что ты хороший человек, Роберт. Прощай, — он встал и протянул свою огромную руку.

— Прощай, Агвока, — я протянул руку в ответ. — Прости…

— Не надо, Роберт. Просто выполни моя последняя просьба.

— Я выполню, я обещаю!

— Ты будешь там?! — бросил он через плечо, уходя.

— Да, если ты не против.

— Будь, Роберт! Я буду знать, что друг рядом. Прощай, — он отвернулся и ушел.

Слезы навернулись на глаза, но я старался не подавать виду. Я встал и быстро ушел.

В машине меня прорвало. Последний раз я так рыдал, когда у меня умерла собака. Мне тогда было девять. И тут я вспомнил про просьбу Агвока. Тыльной стороной утер слезы и вытащил из кармана две самодельные куколки. Они были скатаны из волос и одеты на карандаш. Я повертел карандаши в руках, и куклы словно ожили, они весело танцевали. «Я выполню твою просьбу, Агвока», — мысленно пообещал я. Я чувствовал себя обязанным ему.

Вечером я опять напился. Уже лег в постель, но вспомнил о своем обещании. Спиц у меня не было, поэтому взял обычную булавку, достал из кармана странные фигурки, проткнул руки кукол булавкой, положил их на прикроватную тумбу, лег и тут же уснул.

Проснулся от того, что включился свет. Сначала ничего не мог понять, перевернулся набок, но подушка стала какой-то неудобной, открыл глаза и… Я не мог поверить тому, что я вижу. Я был не дома. И полбеды, что не дома, но весь ужас был в том, что я проснулся в тюремной камере. Я подскочил и бросился к решетке, инстинктивно начал ее трясти, пытаясь открыть, но, естественно, это было абсолютно бесполезно. «Так», — сказал я сам себе. Нужно успокоиться и попытаться вспомнить, что произошло и как действовать дальше.