Кажется легко поставить себя на мое место, место создания потерявшего практически все. И еще легче представить мои эмоции. Это не совсем так, хотя бы потому, что я вполне доволен тем, что не потерял еще больше…
Добавить в моё избранное
6 мин, 53 сек 20084
А может последнее самое ужасное, именно то, что хоть что-то осталось — потеряй я больше, потеряй все, мог бы я сидеть сложа руки, мог бы смириться с ситуацией в которой оказался? Конечно, нет и тогда ситуация бы определенно изменилась. Неизвестно к лучшему или нет, но изменилась бы точно. Я не помню того, как оказался здесь и даже почему. Наверное, была очередная война бога с богом или даже с богами и я проиграл. И теперь я здесь в небытие, но я все же бог.
Но здесь я больше похож на оголодавшего бездомного нищего, который вместо того чтобы добыть работой, умом, убийством наконец сытный обед и крышу над головой в эту ночь, смиренно клянчит гроши у проходящих мимо богатых, бессердечных скряг, что в большинстве своем не сами заработали богатство, или же способы получения не делали чести хозяину, и ее приходилось покупать. А потому не было бы греха ни в краже, ни в убийстве, ни даже в найме на работу. Но нищий не может — он привык иначе. Он боится что-то менять. Вот так и я. Что у меня осталось — то красно-черная, то желто-голубая бездна, без малейших оттенков (в первом случае красного и черного, а во втором желтого и голубого, почему же я знал, что она красно-черная или же желто-голубая — не знаю, но это точно было так) без света и тьмы, в коей я заточен без срока, место вне времени и пространств, мучения что испытывает мое тело после работы палачей (палачей ли? неизвестно, не знаю, нет скорее всего, но то что осталось от тела наводит на такие рассуждения и еще боль), но эта боль долго спасала меня от безумия, потому как в бездне нет ощущений и только боль говорила мне, что я существую, да недавно обретенная (по меркам безвременья) возможность смотреть сны существ в мире Моем.
И я даже понял, почему это так случилось — пал последний заточивший меня сюда. Но почему же я тогда не свободен? Не знаю. А времени задуматься нет. Что такое вечность — раз и ее уже нет. Она уже прошла — в муках, страданиях и самое страшное, основная ее часть прошла в беспокойном, но бесчувственном забытьи. И я наслаждаюсь краткими мгновениями вечности, теми, когда передо мной проходит картина за картиной чужие сны.
Я видел процессии бритых жрецов в желтых мантиях бредущих к высоченным пирамидам, но эти пирамиды возводились не в мою честь. В дельте великих двух рек возник было великий пантеон. А по соседству, совсем рядом с моей родиной тройным богам приносилось в жертву молоко, вино и даже кровь.
Даже жалко, что не осталось никого, кто поклонялся бы мне. Очень жаль, моим жрецам нельзя было отказать в фантазии. Они знали, что мне нравиться разнообразие и каждый раз пытались меня удивить. Редко им это удавалось, но даже наблюдать за этим было забавно. Интересно куда они все подевались?
Когда я очнулся их уже не было. (Конечно, я не очнулся, но малая часть меня обрела жалкую пародию на существование.) И тут мне вспомнился давнишний спор с одним из диких божков (а более свежего спора понятное дело я вспомнить не мог из-за моего кратковременного отсутствия). И я тогда перед тем как уничтожить его, долго спорил с уже лишенным почти всех почитателей божеством — может ли погибнуть божество раньше всех своих почитателей или они отвергают его после его гибели. В тот раз это выяснить так и не удалось. Хлипкие были у него почитатели.
А я как довод не показателен — не известно был ли я жив последнее время и даже больше — жив ли я сей час.
В потаенных рощах проходили служения людей в длинных платьях, служения более напоминающие оргии. На самых вершинах ступенчатых пирамид, совсем в другой части Земли приносились сотни человеческих жертв. А я смотрел на это в чужих снах и не мог ничего сделать.
Я любовался чужими ритуалами в честь настоящих богов, мелких и немощных божков и даже в честь лжебогов, которых на самом деле никогда и не было.
Люди, что вы творите? Зачем? Для чего поклоняться лжебогам, когда есть я. Я наверное (продолжаю верить в эту возможность) живой, и смог бы достойно оценить ваши поклонения, навряд ли я мог бы воздать за них, но я был бы рад. А так кому идут ваши жертвы и для кого ваше поклонения.
Появлялись и гибли новые боги — вернулась мода на специализированных богов, над чем я в свое время смеялся, а затем пришла мода дуальных богов. Все было однообразно и ни чем не отличалось от времени, когда я мог объявиться перед своими жрецами и просто поговорить с ними.
Все было однообразно и скучно. В мире не осталось знакомых богов, только Змея-Радуга (это кстати он) продолжал владычествовать на всем экваторе, от пустынного континента на экваторе, до влажных и удушливых джунглей. Он до сих пор такой же — ушел в оборону и теряет землю пядь за пядью. Так было при мне и так продолжается сейчас. Как-то я дважды с ним столкнулся и оба раза отступил не желая войны — тяжело что-то обрести от войны с ним. Кому нужны эти жалкие племена, которыми он довольствуется.
Но здесь я больше похож на оголодавшего бездомного нищего, который вместо того чтобы добыть работой, умом, убийством наконец сытный обед и крышу над головой в эту ночь, смиренно клянчит гроши у проходящих мимо богатых, бессердечных скряг, что в большинстве своем не сами заработали богатство, или же способы получения не делали чести хозяину, и ее приходилось покупать. А потому не было бы греха ни в краже, ни в убийстве, ни даже в найме на работу. Но нищий не может — он привык иначе. Он боится что-то менять. Вот так и я. Что у меня осталось — то красно-черная, то желто-голубая бездна, без малейших оттенков (в первом случае красного и черного, а во втором желтого и голубого, почему же я знал, что она красно-черная или же желто-голубая — не знаю, но это точно было так) без света и тьмы, в коей я заточен без срока, место вне времени и пространств, мучения что испытывает мое тело после работы палачей (палачей ли? неизвестно, не знаю, нет скорее всего, но то что осталось от тела наводит на такие рассуждения и еще боль), но эта боль долго спасала меня от безумия, потому как в бездне нет ощущений и только боль говорила мне, что я существую, да недавно обретенная (по меркам безвременья) возможность смотреть сны существ в мире Моем.
И я даже понял, почему это так случилось — пал последний заточивший меня сюда. Но почему же я тогда не свободен? Не знаю. А времени задуматься нет. Что такое вечность — раз и ее уже нет. Она уже прошла — в муках, страданиях и самое страшное, основная ее часть прошла в беспокойном, но бесчувственном забытьи. И я наслаждаюсь краткими мгновениями вечности, теми, когда передо мной проходит картина за картиной чужие сны.
Я видел процессии бритых жрецов в желтых мантиях бредущих к высоченным пирамидам, но эти пирамиды возводились не в мою честь. В дельте великих двух рек возник было великий пантеон. А по соседству, совсем рядом с моей родиной тройным богам приносилось в жертву молоко, вино и даже кровь.
Даже жалко, что не осталось никого, кто поклонялся бы мне. Очень жаль, моим жрецам нельзя было отказать в фантазии. Они знали, что мне нравиться разнообразие и каждый раз пытались меня удивить. Редко им это удавалось, но даже наблюдать за этим было забавно. Интересно куда они все подевались?
Когда я очнулся их уже не было. (Конечно, я не очнулся, но малая часть меня обрела жалкую пародию на существование.) И тут мне вспомнился давнишний спор с одним из диких божков (а более свежего спора понятное дело я вспомнить не мог из-за моего кратковременного отсутствия). И я тогда перед тем как уничтожить его, долго спорил с уже лишенным почти всех почитателей божеством — может ли погибнуть божество раньше всех своих почитателей или они отвергают его после его гибели. В тот раз это выяснить так и не удалось. Хлипкие были у него почитатели.
А я как довод не показателен — не известно был ли я жив последнее время и даже больше — жив ли я сей час.
В потаенных рощах проходили служения людей в длинных платьях, служения более напоминающие оргии. На самых вершинах ступенчатых пирамид, совсем в другой части Земли приносились сотни человеческих жертв. А я смотрел на это в чужих снах и не мог ничего сделать.
Я любовался чужими ритуалами в честь настоящих богов, мелких и немощных божков и даже в честь лжебогов, которых на самом деле никогда и не было.
Люди, что вы творите? Зачем? Для чего поклоняться лжебогам, когда есть я. Я наверное (продолжаю верить в эту возможность) живой, и смог бы достойно оценить ваши поклонения, навряд ли я мог бы воздать за них, но я был бы рад. А так кому идут ваши жертвы и для кого ваше поклонения.
Появлялись и гибли новые боги — вернулась мода на специализированных богов, над чем я в свое время смеялся, а затем пришла мода дуальных богов. Все было однообразно и ни чем не отличалось от времени, когда я мог объявиться перед своими жрецами и просто поговорить с ними.
Все было однообразно и скучно. В мире не осталось знакомых богов, только Змея-Радуга (это кстати он) продолжал владычествовать на всем экваторе, от пустынного континента на экваторе, до влажных и удушливых джунглей. Он до сих пор такой же — ушел в оборону и теряет землю пядь за пядью. Так было при мне и так продолжается сейчас. Как-то я дважды с ним столкнулся и оба раза отступил не желая войны — тяжело что-то обрести от войны с ним. Кому нужны эти жалкие племена, которыми он довольствуется.
Страница
1 из 2
1 из 2
