Стояла черная ночь. Человек прятался в ее тени, ожидая своего часа. Стоял уже давно, нервно топчась на одном месте, дожидаясь кого-то. Он ждал, но ее еще не было. По его расчетам она должна была уже пройти, но что-то задержало ее. Он передернул плечами. Холодно. Осень началась с холодов.
Добавить в моё избранное
6 мин, 10 сек 11009
Жаркий август и резко холодный сентябрь. Ему нужна была такая ночь. Он давно готовился к мщению и только ожидание подходящей ночи задерживало его. И вот она наступила, его ночь-темная, беззвездная, безлюдная. Ночь отмщения. Подняв воротник пиджака стал смотреть на дорожку у дома. Редкие фонари бросали тусклый свет плохо освещая дорожку. По ней явно кто-то шел. Он спрятался за дерево. Женщина приближалась. Она не должна его видеть. Если он промахнется и она останется живой, для него будут проблемы, он дал ей пройти мимо. Вытащив предварительно приготовленный камень, размахнувшись изо всех сил ударил ее в голову. Женщина услышав шорох полуобернулась. Поэтому удар пришелся не в темя, как он задумывал, а немного в сторону, в висок. Камень скользнув с силой ударил, брызнула кровь. Он не потерял хладнокровия, уже у лежащей на
земле, с силой рванул из ее рук сумочку. Но рука не отпускала ремешок. Спазм, уже безжизненного тела все еще удерживал ремешок сумочки. Он с силой потянул за ремешок, протащив бездыханное тело, сумел вырвать сумку. Пиджак и перчатки были в крови. Он знал, что убьет ее и вот ее нет. Разлившаяся лужа ее крови, не доставила ему радости, он не получил настоящего удовлетворения. Надо было все же, чтобы она увидела его, чтоб знала, он ее убийца. Чтобы увидеть страх в ее глазах. Он так долго ждал, готовился. Он уходил от нее в ночь, с зажатой в руке сумочкой. Руки и одежда были в крови, в ее крови. Он снял перчатки, размахнувшись забросил их в чей-то двор…
Звонок не умолкал, настойчивые звонки чередовались короткими паузами. Так не хотелось просыпаться. Лани открыл глаза. Боже мой, только восемь утра, какого дьявола его будят. Он вспомнил, сегодня выходной, его единственный выходной, за долгие месяцы. Натягивая майку, заспешил к
двери. Открыв дверь возмущенно округлив глаза проворчал: -Ну, что вам?Сколько можно?Дайте хоть один выходной выспаться! Но ему не дали выговориться. Требовательно, повысив голос потребовали: -Собирайся! Никаких выходных, некому работать или ты хочешь чтоб я взяла помощника, даю пятнадцать минут на сборы. Одев рубашку и джинсы, на что ушло несколько минут, умывшись одной рукой, в другой руке уже дымился кофе. Отпивая на ходу горячий кофе они спустились к машине. Его хозяйкой была женщина средних лет. Одинокая, богатая она могла позволить себе несдержанность. Она могла позволить себе все, кроме единственного, чтоб ее любили. И чем больше ей хотелось любви, тем меньше ее было у нее. Со временем она становилась жесткой, злой, грубой. Вот, опять не дала ему отдохнуть. Они подъехали к магазину. Открыв металлические жалюзи, при этом открылась витрина. Со всех сторон на них смотрели розы, астры, хризантемы. В маленьких горшочках дружной семейкой обитали цветущие кактусы. Пальмы и олеандры в кадках дожидались своих хозяев. С потолка свисали лианы. Не было свободного места не занятого цветами. Живыми в горшках, срезанными в холодильниках, подвешенных к потолку в красивых кашпо. Ежедневно он поливал их разговаривая с
ними, доверяя им свои тайны. Хозяйка забрав вечернюю выручку прощаясь, мрачно пошутила
— Пока, до встречи, в морге, и сама же захохотала над своей шуткой. Он бросил через плечо, уже открывая кассовый аппарат:-Не накаркай! Лани остался один, было еще рано для его покупателей. Первые покупатели начинали появляться к обеду. Магазин был цветочный, расположение его места было очень выгодно. Он находился в спальном жилом районе. Уже в обед шли к нему за цветами для банкетов, поминок, для всевозможных праздников. Дни
рождения, встречи, свидания. Ни один праздник или горе не обходились без цветов. Когда-то давно еще мальчишкой, убежав из приюта, пришел к еще тогда молодой хозяйке устраиваться в магазин. Прихрамывая на левую ногу, этот дефект был от рождения, он уговорил ее взять его с испытательным сроком. Так и остался. Сначала было трудно, не получалось составление букетов. Но он выигрывал в другом. В своей патологической честности. Его хозяйка покупала из своей оранжереи цветы на вес, он ее продавец продавал их уже на штуки. Иногда она устраивала проверки, считая цветы, но он был верен правилам, не воруй где работаешь. Постепенно он научился составлять букеты, вязать венки. Они вдвоем содержали магазин. Она была поставщиком и бухгалтером, шофером и развозчиком. Он продавал, был садовником, уборщиком, грузчиком, сортировщиком. Она обогощалась, прибыли были огромны, особенно в праздники, а он постепенно перешел жить в магазин. На случай очереди, в праздники составляя заранее букеты, собирая праздничные корзины, плетя поминальные венки. В подсобном помещении стояла разборная кровать, когда он уставал он заваливался спать, закрывая дверь, желающие могли позвонить в дверной звонок и он выносил им букеты. Хозяйка немного доплачивала за, как она выражалась ночные смены. Грозя ему взять помощника, но он не хотел постороннего, он привык быть один среди цветов. Он полюбил цветы.
земле, с силой рванул из ее рук сумочку. Но рука не отпускала ремешок. Спазм, уже безжизненного тела все еще удерживал ремешок сумочки. Он с силой потянул за ремешок, протащив бездыханное тело, сумел вырвать сумку. Пиджак и перчатки были в крови. Он знал, что убьет ее и вот ее нет. Разлившаяся лужа ее крови, не доставила ему радости, он не получил настоящего удовлетворения. Надо было все же, чтобы она увидела его, чтоб знала, он ее убийца. Чтобы увидеть страх в ее глазах. Он так долго ждал, готовился. Он уходил от нее в ночь, с зажатой в руке сумочкой. Руки и одежда были в крови, в ее крови. Он снял перчатки, размахнувшись забросил их в чей-то двор…
Звонок не умолкал, настойчивые звонки чередовались короткими паузами. Так не хотелось просыпаться. Лани открыл глаза. Боже мой, только восемь утра, какого дьявола его будят. Он вспомнил, сегодня выходной, его единственный выходной, за долгие месяцы. Натягивая майку, заспешил к
двери. Открыв дверь возмущенно округлив глаза проворчал: -Ну, что вам?Сколько можно?Дайте хоть один выходной выспаться! Но ему не дали выговориться. Требовательно, повысив голос потребовали: -Собирайся! Никаких выходных, некому работать или ты хочешь чтоб я взяла помощника, даю пятнадцать минут на сборы. Одев рубашку и джинсы, на что ушло несколько минут, умывшись одной рукой, в другой руке уже дымился кофе. Отпивая на ходу горячий кофе они спустились к машине. Его хозяйкой была женщина средних лет. Одинокая, богатая она могла позволить себе несдержанность. Она могла позволить себе все, кроме единственного, чтоб ее любили. И чем больше ей хотелось любви, тем меньше ее было у нее. Со временем она становилась жесткой, злой, грубой. Вот, опять не дала ему отдохнуть. Они подъехали к магазину. Открыв металлические жалюзи, при этом открылась витрина. Со всех сторон на них смотрели розы, астры, хризантемы. В маленьких горшочках дружной семейкой обитали цветущие кактусы. Пальмы и олеандры в кадках дожидались своих хозяев. С потолка свисали лианы. Не было свободного места не занятого цветами. Живыми в горшках, срезанными в холодильниках, подвешенных к потолку в красивых кашпо. Ежедневно он поливал их разговаривая с
ними, доверяя им свои тайны. Хозяйка забрав вечернюю выручку прощаясь, мрачно пошутила
— Пока, до встречи, в морге, и сама же захохотала над своей шуткой. Он бросил через плечо, уже открывая кассовый аппарат:-Не накаркай! Лани остался один, было еще рано для его покупателей. Первые покупатели начинали появляться к обеду. Магазин был цветочный, расположение его места было очень выгодно. Он находился в спальном жилом районе. Уже в обед шли к нему за цветами для банкетов, поминок, для всевозможных праздников. Дни
рождения, встречи, свидания. Ни один праздник или горе не обходились без цветов. Когда-то давно еще мальчишкой, убежав из приюта, пришел к еще тогда молодой хозяйке устраиваться в магазин. Прихрамывая на левую ногу, этот дефект был от рождения, он уговорил ее взять его с испытательным сроком. Так и остался. Сначала было трудно, не получалось составление букетов. Но он выигрывал в другом. В своей патологической честности. Его хозяйка покупала из своей оранжереи цветы на вес, он ее продавец продавал их уже на штуки. Иногда она устраивала проверки, считая цветы, но он был верен правилам, не воруй где работаешь. Постепенно он научился составлять букеты, вязать венки. Они вдвоем содержали магазин. Она была поставщиком и бухгалтером, шофером и развозчиком. Он продавал, был садовником, уборщиком, грузчиком, сортировщиком. Она обогощалась, прибыли были огромны, особенно в праздники, а он постепенно перешел жить в магазин. На случай очереди, в праздники составляя заранее букеты, собирая праздничные корзины, плетя поминальные венки. В подсобном помещении стояла разборная кровать, когда он уставал он заваливался спать, закрывая дверь, желающие могли позвонить в дверной звонок и он выносил им букеты. Хозяйка немного доплачивала за, как она выражалась ночные смены. Грозя ему взять помощника, но он не хотел постороннего, он привык быть один среди цветов. Он полюбил цветы.
Страница
1 из 2
1 из 2
