Средство

Если начать думать, для чего тварь, местом обитания которой является вековечная тьма, пытается проникнуть в обиталище дня, такие размышления могут увести крайне далеко. Прочь, от правды.

Павел знал правду. Знал, куда и зачем тянутся щупальца тёмной твари. Спрут вынырнул из мрака, пытаясь добраться до человеческих душ и каждая, из улиц города, множеством невидимых ртов поглощает человеческую сущность, откусывая по крошечному кусочку каждый день, час и мгновение. До тех пор, пока человек не превратится в пустую оболочку-футляр, лишённый чувств и желаний.

Тогда остаётся спуститься во тьму улиц и лишить куклу видимости жизни, в которую она погружена.

— Я ухожу, — сказал Тёмный Человек.

Павел пожал плечами, не желая обсуждать очевидное.

— Ты остаёшься один.

— Что с того?

Теперь настала очередь Тёмного Человека изображать пожатие плечами. Для него это оказалось несложно, ибо, по всей видимости, он был лишь продуктом подсознания древнего существа, утратившего счёт годам и смысл самого существования.

— В таком случае могу лишь посоветовать быть осторожнее.

— Это ещё почему? — Павел не сумел удержаться от саркастической ухмылки.

Быть осторожнее ему! Существу, которое достигло таких высот (или пало на такие глубины), где не страшен даже свет дня. Немногим, из бессмертных, удавалось достичь такого. Ему — удалось.

Вопрос-зачем?

— Охотник — рядом, — равнодушно сообщил Тёмный Человек и пропал.

— Погоди!

Ничего. Тьма скользит по крышам, накрывая их своим нереальным брюхом и сквозь призрачную утробу перемигиваются светляки звёзд, таящихся среди бесформенных облаков. Никого вокруг.

Только одинокий вампир над миром ночи.

Солнечный свет, проникающий сквозь жалюзи, закрывающие окна, напоминает длинные дряблые пальцы полусгнившего трупа, которые тянутся к ногам, в надежде схватить за них и утащить в слепящий жар. Некогда это было смертельно опасно, но сейчас лишь вызывает неприятный зуд между лопаток, да лёгкое давление на виски.

Свет напоминает о тех жутких минутах, когда он сидел во мраке подземелья, прислушиваясь к истошным воплям Марии, пока осатаневшая толпа волокла её на площадь, где и бросила на самый солнцепёк. Полчаса — и всё. Полчаса жутких, невыносимых, воистину — нечеловеческих мучений. Мучений, на которые люди обрекли нечеловека.

Он сумел ускользнуть от собратьев, сумел подобраться к выходу, но так и не смог преодолеть инстинкт самосохранения, присущий всем вампира. Точно несокрушимая стена стала между решимостью умереть вместе с любимой и солнечными лучами, бьющими через щели в деревянной двери подвала. Павел извивался в пыли, цепляясь когтями за ступени, но так и не сумел отворить дверь и выйти свет дня, где постепенно затихали крики Марии.

В тот день он умер второй раз, но, в отличие от первого, не воскрес. Последний огонёк жизни, мерцающий в глубине души, погас. Остался только мрак, который словно тёмный спрут города протянул свои чёрные щупальца в отдалённые участки сознания, не оставив там ничего, кроме злобы и холодного равнодушия.

Павел пережил и это. Пережил и выжил. Выжил и стал сильнейшим из всех уцелевших вампиров. Теперь даже солнечный свет не в состоянии причинить ему вред. Что же говорить о жалких человеческих попытках, с их серебром, кольями или, смешно сказать, святой водой!

— Вот я и нашёл тебя, тварь! — сквозь плотно сжатые губы процедил человек в тёмной куртке и запустил руку под полу.

— А я и не скрываюсь.

Павел легко поднялся из скрипящего кресла, где ожидал прибытия врага. Оглядел гостя с ног до головы и тонкие алые губы раздвинула ухмылка. Сколько же их таких уже было, прибывших по его… Нет, не душу. Шкуру древнего вампира. Сколько безмолвных холодных тел он оставил в заброшенных домах, запутанных переходах и пустырях — не сосчитать.

— Уходил бы ты, — посоветовал Павел.

— Боишься? Правильно, тварь! Пришла твоя смерть. Знаешь, что это?

Охотник выдернул руку из-под куртки и в полумраке комнаты сверкнули лезвия странного меча, напоминающего металлического дикобраза. Павел даже удивился: неужто глаза не подводят его? Ну, наконец-то!

— Узнал?

На костлявом смуглом лице охотника появилась злорадная ухмылка. Человек сделал несколько шагов и Павел оценил ловкость и грацию пришельца. Да, его противники здорово изменились с тех, давних времён, когда, одетые в смрадные тулупы и вооружённые рогатинами, гнали его между крестами погоста в сторону тёмного леса. А этот, судя по всему, использует ещё и нечто, вроде стимуляторов.

Но и он изменился тоже.

— Клинок Рассвета, — тихо произнёс вампир и коротко хмыкнул.

— Да, мразь; единственное оружие, способное убить любую тварь, выползшую из тьмы! Загнать упыря обратно во мрак.