Ma dimmi per qual via

Вино мгновенно разбежалось по венам. Подземелье уже не казалось таким жутким и холодным. В танцующем пламени факелов, хомячок разглядел, как бармен снова наполняет кружки.

«Выебут… выебут меня, это точно. За что? Что я такого сделал? Меня, депутата с мандатом. Господи, какого чёрта я вообще припёрся в этот долбанный театр?» — мысли затравленно копошились в голове хомячка.

— У меня, собственно, дело к вам, уважаемый хомячок, — услышал Александр Михайлович.

— Слушаю.

— Ma dimmi per qual via — сказал бармен.

— Я, знаете ли, не шибко силён в эфиопском.

— Это не эфиопский, Александр Михайлович. И вообще, дело не в языке. Меня интересует проход. Узкое место, понимаете?

«Пиздец, приехали» — запаниковал хомячок и попытался подняться с места. Задница Александра Михайловича напряглась, он схватился руками за края табурета и тихонько завыл.

— Отпустите… вы меня, точно с кем-то спутали, товарищ… господин Арчибальд…

— Амонасро — поправил хомячка бармен.

— Я всегда поддерживал, и буду поддерживать вас. Я за демократический подход, знаете ли. Если уж хотите правду… я скажу. Я всегда сочувствовал, всегда понимал вас, как людей… как больных… простите, не то сказал…

Бармен не перебивая слушал Александра Михайловича. Хомячку показалось, что тот даже снисходительно улыбается его словам. И хомячок решил дожать. Свалить оппонента силой своего ораторского искусства. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил:

— Мне всегда были близки ваши проблемы и чаяния. Я всегда лоббировал, и буду лоббировать ваши интересы, поверьте мне. Особенно теперь, когда я вас так хорошо понимаю. Только одно условие — вы немедленно отпустите меня без вреда моему здоровью и моральному облику…

— Послушайте…

— Я… я…

— Послушайте, уважаемый. Вы меня не правильно поняли. Нам нужно выбраться отсюда. И чем скорее, тем лучше. Я уже слышу грохот египетских колесниц. И только вы знаете, как нам это сделать. Нам нужен проход. Узкое место. Вы знаете, где оно. Укажите мне его, и вы свободны. Ну, я жду.

И тут Александр Михайлович разревелся. Как в детстве, слёзы градом катились по его щекам. Плач хомячка постепенно перешёл в протяжный, жалобный вой. Он обречённо встал с табурета и дрожащими руками начал расстёгивать брючный ремень.

— Прекратите паясничать, Александр Михайлович! Ma dimmi per qual via. Riverdrai le foreste imbalsamate, мать вашу! Где этот узкий проход?

И тут хомячка осенило. Он судорожно порылся в карманах и вытащил на свет божий театральный билет.

— Вот. Вот здесь, ёшкин перец. Рядом с моим местом и есть этот самый узкий проход. Самый что ни на есть узкий. Уже не бывает.

Очнулся Александр Михайлович возле писсуара. Задумчиво смахнул последние депутатские капли и, где-то в утробе канализации они смешались с народными. Шатаясь, вышел из уборной, вернулся в зал и плюхнулся в кресло рядом с женой.

— Ну как?

Анастасия прижалась к его плечу, и вцепилась хомячку в ладонь.

— Прекрасно, Сашенька. Я такого давно не испытывала. Настоящий оргазм. Это что-то… Тебя так долго не было, я уже начала волноваться. Как твой гастрит?

— Да я не про это. У них тут как? — хомячок поморщился и кивнул в сторону сцены. — Отсебятину не пороли?

— Да нет. Аида бежала, Радамес всех предал. Всё по плану.

— По плану, это хорошо — задумчиво сказал хомячок.

— Ma dimmi per qual via, — тихонечко пропела Анастасия, и Александра Михайловича передёрнуло.