Добавить в моё избранное
6 мин, 4 сек 12121
Жена и тёща для такой роли не подходили: Ухватов их боялся… Дети? Но их крепкой банды он страшился не меньше… Значит, выбор, как всегда, был однозначен.
— Аб-дул-лаа! — по-змеиному прошипел Иван Сергеевич.
— Ла-ла-ла! — ответили, дразняще, облака, и Ухватова понесло к Н-ску.
… Покружив над отчим подворьем, Иван Сергеевич навестил дом соседа. Никем не видимый, он проник в него через дымоход.
Ни Абдуллы, ни жены его с бессчётными дочерьми, Ухватов не застал. В роддоме они! — словно для него, сказал кто-то кому-то за окошком. И плюнув на матрасик в новой детской коляске, Иван Сергеевич покинул вражье логово.
Абдулла и впрямь нашёлся в роддоме. Он ходил туда-сюда по холлу первого этажа, и, поднимая руки к потолку, требовал то ли от бога, то ли от своей Зульфии:
— Да-а-ай! Да-а-ай мне сына!
Восемь его дочерей пугливо жались у стены.
Иван Сергеевич хотел дать Абдулле пинка, но поймал себя на мысли, что враг достоин сочувствия. Каково ему жить… в бабьем царстве-то! — подумал Ухватов. Хоть бы одним пацаном прирос!
Тут Иван Сергеевич вспомнил змеёныша, коего прочил милой узбечке, и устыдился…
Что со мной? — размышлял он, по-ангельски облетая отсеки родильного дома. Мне жаль Абдуллу! Значит, я болен… очень болен. Хотя… может ли болеть тот, кого нет?!
С такими думами Иван Сергеевич проник в комнату с табличкой Тихо! Идёт прирост населения. Там он увидел, как тужится на странной кровати Зульфия, как хлопочут вокруг неё люди, сплошь в белом. И, став очевидцем этой картины, Ухватов сошёл с ума. Он вдруг понял, что любит Зульфию! Что во имя любви к ней готов на всё!
Ухватов тихо подлетел к женщине, безотчётно обнял её, поцеловал в искусанные от страданий губы, и ощутил, как сливается с нею, и как меркнет… меркнет свет в его глазах…
А потом случилось чудо.
Иван Сергеевич услышал стук своего сердца!
Он чувствовал, как течёт по его венам тёплая кровь. Он до судорог напрягал мышцы ног и до боли сжимал кулаки.
Он дышал! Он был осязаем! Он — ЖИЛ!
Врач поднял на руки вопящего Ухватова, глянул ему ниже пупка, и сказал:
— Зульфия! У вас мальчик.
— Я-я-я-я! — подтвердил это наблюдение Ухватов.
— Как назовёте? — спросила юная медсестра.
— Махмудом… — прошептала Зульфия. И добавила нежно: — Абдуллаевичем!
Никто не видел, как в стерильном воздухе появилась точка, ставшая началом тоннеля. Из него вышли два субъекта и приблизились к Ухватову.
— Мда-а, — покачал головой Защитник.
— Бывает! — изрёк Обвинитель.
— И вовсе он не змеёныш…
— Ну да! Симпатяга!
Обвинитель погладил Ухватова по головке, а Защитник положил рядом с Зульфиёй лёгкий свёрток.
— Пора! — сказал Обвинитель.
Юристы вернулись в тоннель, встали у его порога, и в последний раз глянули на бывшего клиента. Ухватов таращил узбекские глаза… пускал пузыри… сучил ножками…
Обвинитель указал пальцем вверх — и хохотнул:
— А наш старик-то… Большой шутник!
— Но кому от этого плохо? — спросил Защитник.
В мгновение ока тоннель уменьшился до точки, которая тут же пропала.
— Откуда цветы? — воскликнул врач. И все ахнули, увидев под левой рукой Зульфии букет хризантем.
— Си-и-иние! — восхищенно пропела юная медсестра.
— Таких не бывает! — авторитетно сказал пожилой акушер.
— Кхе, кхе, — насмешливо кашлянули откуда-то сверху. Чем-то хлопнули… во что-то булькнули… со вкусом причмокнули.
Врач уловил запах шампанского. Чудится! — решил он, и устало пошёл к выходу в коридор.
Открыл дверь. Прислушался.
В холле первого этажа кто-то отбивал чечётку…
Это, узнав о рождении сына, плясал счастливый Абдулла.
— Аб-дул-лаа! — по-змеиному прошипел Иван Сергеевич.
— Ла-ла-ла! — ответили, дразняще, облака, и Ухватова понесло к Н-ску.
… Покружив над отчим подворьем, Иван Сергеевич навестил дом соседа. Никем не видимый, он проник в него через дымоход.
Ни Абдуллы, ни жены его с бессчётными дочерьми, Ухватов не застал. В роддоме они! — словно для него, сказал кто-то кому-то за окошком. И плюнув на матрасик в новой детской коляске, Иван Сергеевич покинул вражье логово.
Абдулла и впрямь нашёлся в роддоме. Он ходил туда-сюда по холлу первого этажа, и, поднимая руки к потолку, требовал то ли от бога, то ли от своей Зульфии:
— Да-а-ай! Да-а-ай мне сына!
Восемь его дочерей пугливо жались у стены.
Иван Сергеевич хотел дать Абдулле пинка, но поймал себя на мысли, что враг достоин сочувствия. Каково ему жить… в бабьем царстве-то! — подумал Ухватов. Хоть бы одним пацаном прирос!
Тут Иван Сергеевич вспомнил змеёныша, коего прочил милой узбечке, и устыдился…
Что со мной? — размышлял он, по-ангельски облетая отсеки родильного дома. Мне жаль Абдуллу! Значит, я болен… очень болен. Хотя… может ли болеть тот, кого нет?!
С такими думами Иван Сергеевич проник в комнату с табличкой Тихо! Идёт прирост населения. Там он увидел, как тужится на странной кровати Зульфия, как хлопочут вокруг неё люди, сплошь в белом. И, став очевидцем этой картины, Ухватов сошёл с ума. Он вдруг понял, что любит Зульфию! Что во имя любви к ней готов на всё!
Ухватов тихо подлетел к женщине, безотчётно обнял её, поцеловал в искусанные от страданий губы, и ощутил, как сливается с нею, и как меркнет… меркнет свет в его глазах…
А потом случилось чудо.
Иван Сергеевич услышал стук своего сердца!
Он чувствовал, как течёт по его венам тёплая кровь. Он до судорог напрягал мышцы ног и до боли сжимал кулаки.
Он дышал! Он был осязаем! Он — ЖИЛ!
Врач поднял на руки вопящего Ухватова, глянул ему ниже пупка, и сказал:
— Зульфия! У вас мальчик.
— Я-я-я-я! — подтвердил это наблюдение Ухватов.
— Как назовёте? — спросила юная медсестра.
— Махмудом… — прошептала Зульфия. И добавила нежно: — Абдуллаевичем!
Никто не видел, как в стерильном воздухе появилась точка, ставшая началом тоннеля. Из него вышли два субъекта и приблизились к Ухватову.
— Мда-а, — покачал головой Защитник.
— Бывает! — изрёк Обвинитель.
— И вовсе он не змеёныш…
— Ну да! Симпатяга!
Обвинитель погладил Ухватова по головке, а Защитник положил рядом с Зульфиёй лёгкий свёрток.
— Пора! — сказал Обвинитель.
Юристы вернулись в тоннель, встали у его порога, и в последний раз глянули на бывшего клиента. Ухватов таращил узбекские глаза… пускал пузыри… сучил ножками…
Обвинитель указал пальцем вверх — и хохотнул:
— А наш старик-то… Большой шутник!
— Но кому от этого плохо? — спросил Защитник.
В мгновение ока тоннель уменьшился до точки, которая тут же пропала.
— Откуда цветы? — воскликнул врач. И все ахнули, увидев под левой рукой Зульфии букет хризантем.
— Си-и-иние! — восхищенно пропела юная медсестра.
— Таких не бывает! — авторитетно сказал пожилой акушер.
— Кхе, кхе, — насмешливо кашлянули откуда-то сверху. Чем-то хлопнули… во что-то булькнули… со вкусом причмокнули.
Врач уловил запах шампанского. Чудится! — решил он, и устало пошёл к выходу в коридор.
Открыл дверь. Прислушался.
В холле первого этажа кто-то отбивал чечётку…
Это, узнав о рождении сына, плясал счастливый Абдулла.
Страница
2 из 2
2 из 2
