Руководителем этого заведения я стал сразу же после События. Мой предшественник был снят с должности, когда он, подобно многим местным жителям, стал говорить о том, что во время События он видел летящие по небу золотые корабли. Он же был одним из первых, кто впал в сон. Он до сих пор находится здесь же, на третьем этаже.
Добавить в моё избранное
6 мин, 54 сек 2468
После События эта больница переквалифицировалась. Теперь здесь содержатся только люди, которые оказались под воздействием События. Большинство взрослых находятся в состоянии летаргического сна – они живы, но уже несколько лет спят. Еще здесь есть дети, которые проживали в том районе в момент События. С ними, вроде бы, все в порядке, но поскольку их родители не могут за ними ухаживать, они живут здесь.
Наконец, мои подопечные с пятого. Это спасатели, участвовавшие в эвакуации района после События. Тогда никто не знал, что они тоже могут подвергнуться влиянию. Это здоровые взрослые люди, многие уже покинули это место, вернувшись к своим родным. Другие же пока остаются здесь – это касается в первую очередь одиноких людей, которым все равно где находиться. Каждый из них в любой момент может впасть в сон, а здесь они под нашим наблюдением. Большую часть времени они ведут себя совершенно нормально. Но иногда они начинают себя вести как дети.
Вот один из таких. Невысокий крепкий мужчина. Он стоит и пытается открыть дверь на лестницу. Он дёргает ручку, дверь открывается, но он её захлопывает и снова пытается открыть. Я подхожу к нему. «Джон» – гласит надпись, пришитая к его рубахе. Я внимательно осматриваю его лицо — он не замечает меня, изучая дверь.
– Что случилось, Джонни? – я обращаюсь к нему как к ребенку.
– Дверь! – капризным голосом отвечает он.
Я подаю сигнал и к нам подходят два санитара.
– Что случилось с дверью, Джонни?
– Она не открывается! – он начинает ещё сильнее дергать ручку.
– Она открывается, вот смотри, – я открываю дверь.
– Она открывается, но не так. Она просто открылась, а надо чтобы она открылась! – он переходит на визг.
Санитары берут его за руки, но он сразу успокаивается. Его лицо меняется.
– Джон? С вами все в порядке? – спрашиваю я его своим обычным тоном.
– Да, доктор, я … я немного устал.
– Он утомился. Отведите его в его комнату, – говорю я санитарам.
Санитары ведут его под руки по залитому солнцем коридору. Один из санитаров оборачивается и вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой – он угомонился, поэтому можно без успокоительного.
Я иду по коридору в кабинет географии. Мои одноклассники идут впереди меня и что-то обсуждают. Они не обращают на меня внимания, это хорошо. Сегодня мне не нужно внимание. Сейчас, на уроке географии, я пойду в Лес. В прошлый раз я вызвался отвечать и хорошо всё рассказал, поэтому сегодня у учительницы не будет повода, чтобы вызывать меня к доске. А значит я смогу сделать так, чтобы меня никто не дёргал.
Сегодня такая погода, которая нужна, чтобы попасть именно в ту часть Леса, где я в прошлый раз слышал скучающий вздох. Я не успел её найти тогда, но сегодня тропа должна будет привести меня туда, куда требуется.
Я сижу в своей комнате. Я не могу назвать это камерой или палатой – я здесь живу уже много лет. Но меня сюда привели санитары, а покинуть это место я не могу. Мне не говорят, почему. Если со мной что-то происходит, я хочу знать это. Но мне ничего не говорят.
На прикроватном столике стоят фотографии – там есть я, а есть незнакомые мне женщина и ребенок. Я знаю, что это мои жена и сын, но я их не узнаю. Я оставил их много лет назад, когда поехал в составе команды спасателей эвакуировать людей после События. Некоторые мои напарники уже уехали домой. Я не помню никого из них.
Я не знаю, что со мной происходит. Я смутно помню, что несколько минут назад я нервничал из-за двери. Она открывалась как-то неправильно. Она должна была Открыться, но вместо этого она просто открывалась. Наверно это была не та дверь. А где же та?
Я лёг на спину и раскинул руки. Я лежу на своей кровати и смотрю в потолок.
Я зашел в класс и сел за свое место в дальнем углу. Я достал из рюкзака пакетик с мотыльками. Это не совсем мотыльки – у них узкие крылышки как лепестки ромашки, а их тела похожи на человеческие – с руками, ногами и головой. Чтобы применить волшебство мне нужно раздавить пять мотыльков. Четырёх недостаточно. Пять это немного больше, чем нужно. Я прячу пакетик под партой. В пакетике у меня десять мотыльков, значит их хватит ещё на один раз. Надо будет в следующий раз набрать ещё.
Я отсчитываю мотыльков наощупь, набираю их в кулак. Они чуть трепещутся и щекочутся. Один, два, три, четыре, пять. Я сжимаю кулак, и мотыльки превращаются в пыль и крылышки. Мир на мгновение замирает. Никто ничего не заметил. Я смотрю на свою ладонь – моя кожа стала чёрной, значит волшебство удалось. Я встаю со своего места и выхожу из класса. Учительница ведёт урок. Никто не замечает, что я уже не сижу за партой.
У меня есть полчаса. Я иду к Двери.
Я закрыл глаза, и в этот миг что-то произошло. Я смотрю в потолок, я оглядываюсь вокруг. Ничего не поменялось. Но я чувствую, что что-то изменилось.
Наконец, мои подопечные с пятого. Это спасатели, участвовавшие в эвакуации района после События. Тогда никто не знал, что они тоже могут подвергнуться влиянию. Это здоровые взрослые люди, многие уже покинули это место, вернувшись к своим родным. Другие же пока остаются здесь – это касается в первую очередь одиноких людей, которым все равно где находиться. Каждый из них в любой момент может впасть в сон, а здесь они под нашим наблюдением. Большую часть времени они ведут себя совершенно нормально. Но иногда они начинают себя вести как дети.
Вот один из таких. Невысокий крепкий мужчина. Он стоит и пытается открыть дверь на лестницу. Он дёргает ручку, дверь открывается, но он её захлопывает и снова пытается открыть. Я подхожу к нему. «Джон» – гласит надпись, пришитая к его рубахе. Я внимательно осматриваю его лицо — он не замечает меня, изучая дверь.
– Что случилось, Джонни? – я обращаюсь к нему как к ребенку.
– Дверь! – капризным голосом отвечает он.
Я подаю сигнал и к нам подходят два санитара.
– Что случилось с дверью, Джонни?
– Она не открывается! – он начинает ещё сильнее дергать ручку.
– Она открывается, вот смотри, – я открываю дверь.
– Она открывается, но не так. Она просто открылась, а надо чтобы она открылась! – он переходит на визг.
Санитары берут его за руки, но он сразу успокаивается. Его лицо меняется.
– Джон? С вами все в порядке? – спрашиваю я его своим обычным тоном.
– Да, доктор, я … я немного устал.
– Он утомился. Отведите его в его комнату, – говорю я санитарам.
Санитары ведут его под руки по залитому солнцем коридору. Один из санитаров оборачивается и вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой – он угомонился, поэтому можно без успокоительного.
Я иду по коридору в кабинет географии. Мои одноклассники идут впереди меня и что-то обсуждают. Они не обращают на меня внимания, это хорошо. Сегодня мне не нужно внимание. Сейчас, на уроке географии, я пойду в Лес. В прошлый раз я вызвался отвечать и хорошо всё рассказал, поэтому сегодня у учительницы не будет повода, чтобы вызывать меня к доске. А значит я смогу сделать так, чтобы меня никто не дёргал.
Сегодня такая погода, которая нужна, чтобы попасть именно в ту часть Леса, где я в прошлый раз слышал скучающий вздох. Я не успел её найти тогда, но сегодня тропа должна будет привести меня туда, куда требуется.
Я сижу в своей комнате. Я не могу назвать это камерой или палатой – я здесь живу уже много лет. Но меня сюда привели санитары, а покинуть это место я не могу. Мне не говорят, почему. Если со мной что-то происходит, я хочу знать это. Но мне ничего не говорят.
На прикроватном столике стоят фотографии – там есть я, а есть незнакомые мне женщина и ребенок. Я знаю, что это мои жена и сын, но я их не узнаю. Я оставил их много лет назад, когда поехал в составе команды спасателей эвакуировать людей после События. Некоторые мои напарники уже уехали домой. Я не помню никого из них.
Я не знаю, что со мной происходит. Я смутно помню, что несколько минут назад я нервничал из-за двери. Она открывалась как-то неправильно. Она должна была Открыться, но вместо этого она просто открывалась. Наверно это была не та дверь. А где же та?
Я лёг на спину и раскинул руки. Я лежу на своей кровати и смотрю в потолок.
Я зашел в класс и сел за свое место в дальнем углу. Я достал из рюкзака пакетик с мотыльками. Это не совсем мотыльки – у них узкие крылышки как лепестки ромашки, а их тела похожи на человеческие – с руками, ногами и головой. Чтобы применить волшебство мне нужно раздавить пять мотыльков. Четырёх недостаточно. Пять это немного больше, чем нужно. Я прячу пакетик под партой. В пакетике у меня десять мотыльков, значит их хватит ещё на один раз. Надо будет в следующий раз набрать ещё.
Я отсчитываю мотыльков наощупь, набираю их в кулак. Они чуть трепещутся и щекочутся. Один, два, три, четыре, пять. Я сжимаю кулак, и мотыльки превращаются в пыль и крылышки. Мир на мгновение замирает. Никто ничего не заметил. Я смотрю на свою ладонь – моя кожа стала чёрной, значит волшебство удалось. Я встаю со своего места и выхожу из класса. Учительница ведёт урок. Никто не замечает, что я уже не сижу за партой.
У меня есть полчаса. Я иду к Двери.
Я закрыл глаза, и в этот миг что-то произошло. Я смотрю в потолок, я оглядываюсь вокруг. Ничего не поменялось. Но я чувствую, что что-то изменилось.
Страница
1 из 2
1 из 2
