Малинка и трава мертвых

Ее никто не заметил.

Словно вызванный взрывом, хлопьями повалил снег, мешая смотреть.

Она семенила, задыхаясь, пару раз останавливалась — сунуть в рот пригоршню снега, собранного с земли, и утолить жажду. Но все равно горело в груди и горле, словно и там был пожар.

Бежать оставалось еще с полдороги, когда услыхала чужую речь — совсем близко, за поворотом, и шарахнулась в сторону, чтобы ее не увидели.

Отползала все дальше и дальше от голосов, боясь уже не волков, а как бы не хрустнула ветка. А те, чужие, все шли и шли, и снегопад разошелся, засыпал следы девочки.

Когда все стихло, почти сразу перестали сыпаться с неба белые хлопья. Малинка решила вернуться к дороге. Поначалу казалось, что вот-вот будет знакомая, только снегом прикрытая тропка. Но через полчаса места оказались совсем уж невиданными.

Я заблудилась, наконец сказала она себе.

А может, все-таки есть тут волки, думала Малинка, проваливаясь в снег. Не то чтобы его так уж много нападало, но ямки прикрыть успело. Верхушки и лапы елей раздирали белый воздух, как сама девочка однажды изодрала в кустарнике нарядное платьице. Сейчас на ней были пальто и сапожки, однако холод уже давал о себе знать.

Если вырыть в снегу землянку, то можно согреться и спрятаться от волков. Но рыть оказалось особо нечего — неглубоко. Малинка начала было лепить домик из мокрого снега, но и без того окоченелые руки не слушались. Ели надвигались, все больше высасывая свет из дня.

Кто-то черный вспорхнул и каркнул над самой головой девочки, она шарахнулась в сторону, едва не упала.

Показалось — неподалеку в снегу протоптана дорожка, будто прошли люди, много, и не гуськом, а в ряд.

Тропа? Нет, полоска травы, поняла Малинка, когда добралась до нее. Стебли пырея, покрытые сизым налетом, как странной изморозью, живые и гибкие. То тут, то там на травинках блестели капли. Девочка подняла палец и робко тронула стебель. Он не исчез, не отпрянул в сторону. Остался на месте, будто сейчас лето, и расти пырею в лесу — дело обычное.

Трава, подумала девочка. Значит, тут тепло. Она набралась храбрости и шагнула на «тропку». Та протянулась от силы метров на десять, а заканчивалась как раз у оврага, словно по земле пробежала весна и вспорхнула с обрыва.

Девочка села на траву, обхватила руками колени. Кричать, звать на помощь было страшно — вдруг услышат чужие. С еловой лапы вновь слетела черная птица, вниз посыпались хлопья. Как самолет, подумала девочка. Вдали что-то загрохотало.

Так ни на что и не решившись, она свернулась комочком и замерла.

Малинка спала. Ей снились бабка и дед, и председатель дядя Игого, и его рыжие дочери. Снилось лето, и открыла глаза она уже в рассветных сумерках. Вокруг все стало еще белее, а дорожку почти не задело. Здесь по-прежнему было довольно тепло и сухо, хотя снег сыпал и сыпал с неба, неплотно, как бы против желания.

Девочка пошевелила руками, ногами — чуть затекли, но слушаются. Приподнялась, растерянно огляделась. Черные колючие ветви, и все вокруг белое. Куда идти, непонятно… А «тропа», словно дождавшись ее пробуждения, начала исчезать.

Из-за ели выбежал волк. Он уставился на девочку, пока не спеша нападать. Открыл пасть. Все, подумала Малинка. Сейчас съест. Она зажмурилась и покрепче вцепилась в стебли, наполовину уже занесенные снегом.

Волк залаял.

— Рекс, ты чего? — послышался голос. Малинка открыла глаза.

— Смотри, девочка, — удивленно сказал человек, тоже появляясь из-за ели. За ним начали выходить люди — еще и еще.

— Ты как сюда попала, кроха? — спросил первый. Он подбежал к ней, оставляя на снегу темные отпечатки. — Да как же ты не замерзла насмерть?!

Травы уже не было видно, и то ли от сожаления, то ли от радости, что нашли, но Малинка теперь могла только плакать.