Плоскость

— Но, только, знаешь, что я думаю, глядя на такую куклу с глазами, как ты?

— Нет! Конечно же, нам всем очень интересно, о чём ты думаешь! Доченька даже не даст соврать, правда, она там опять из-за чего-то расплакалась… — Не перебива-ай!

— Ну и ну… — Я думаю, что поначалу эта твоя фигова надпись действительно на меня смотрела.

— Ну-ну!

— Да не нукай — не запрягла… — Я знаю, что ты хочешь сказать. То, что эта надпись такая же как я, медлительная и неповоротливая капуша. Потом она повернулась обратной стороной, так как тебе кажется, что с тех пор я начала строить из себя какого-то деревенского дурачка, а ты про себя решил, что я до ужаса к тебе равнодушна, если судить по том, что я так себя веду.

— Ну, в общем-то, и об этом я тоже подумал. Если бы такая плоскость вращалась в твоей голове, как ненормальная, то мы бы с тобой успевали разбегаться в разные стороны тысячу раз за целую секунду. И в то время, пока мы с тобой врозь, ты успевала бы крутить хвостом перед другими ребятами.

— Это последнее, что ты сейчас сказал, к чему это?

— Но ты же сама только что говорила, что к другим твоя плоскость повёрнута только отрицательной стороной, а ко мне — только одной бесконечно положительной.

— Ну да, говорила. Но причём здесь все эти странные подозрения?

— А притом, что про эту плоскость ты мне рассказала только сейчас. Почему же ты раньше молчала все эти долгие годы?

— Дак ты же сам говоришь, что порезался об эту плоскость. Я даже и не знала, что она есть у меня в голове.

— Как это «не знала»? Опять что ли выкручиваешься!

— Может, я что-то и могла увидеть под наркозом, но точно об этом знать… Нет, этого я никак наверное не могла.

— Но сейчас-то ты мне об этом сказала! Раскрыла передо мной хотя бы один из своих паршивеньких бабьих секретиков!

— Ну, да. Мне же совсем недавно делали эту операцию. На этот раз я видела совершенно точно. То, что у меня из головы достают пластину и ставят на её место новую. Наверно, наркоз был очень слабым и мне удалось собственными глазами всё рассмотреть.

— А можно мне в следующий раз поприсутствовать на операции?

— Да кто ж тебя в твоих грязных ботинках туда пустит! Ты же им там всё натопчешь… Но муж вытащил из-за спины то, что он так долго прятал. Это был огромный мясницкий топор.

— Вот не верю я, хоть ты тресни.

Жена, с безумным визгом, понеслась вон из дома. Дочка тоже — подскочила с кровати (слёзонек на ней, как ни бывало) и сиганула в окно. Благо, что жили в частной постройке, а не в унылом городе, в многоэтажке. Там бы мужик с топором смотрелся бы, как городской сумасшедший, а не как дядька, вышедший во двор наколоть дровишек.

Так что, пока жены и дочери в доме не было, хозяин успел сунуть себе в мозг точно такую же пластину. При этом, кое-что на ней написать. Хотя, цель у него была совсем другая: посмотреть, есть в мозгу его какая-либо пластина или нет. Как он про себя понял, жена опять его надурила. Опять навешала лапшу ему на уши. И дело даже не в том, что в головном его мозге ничего не было, а в том, что успел он только одно действие до конца завершить — срубить со своих плеч голову. Она покатилась по столу, как тот кочанчик и выкатилась в окно, во двор шлёпнулась. А туловище, которое до этого сидело на стуле, с таким грохотом бухнулось на пол, словно стул под ним разломался весь в щепки.

Он наверно хотел пошевелиться ещё, да подняться, чтоб хватило силёнок вскрыть череп своими пальцами, вытащить мозг, да поднести его к глазам, чтобы успеть так его расковырять, как буханку хлеба. Но, к сожалению, сил у него так ни на что и не хватило. Туловище, как грохнулось обессиленное на пол, так и продолжало неподвижно там лежать.

Тем более, как бы он сумел вскрыть свой череп, если голова покатилась по столу и вылетела во двор?

— Мама, — выскочила дочка, прятавшаяся за углом дома.

— Смотри, что я нашла! Ты же всегда хотела заглянуть в голову папочки и узнать, что у него там творится?