Возвращение

Сложилась довольно парадоксальная ситуация, которую он, вдруг, наметил разрешить, причем, самым неожиданным образом.

Пойти к независимому психиатру!?

И уже, как будто бы, и действительно сделал это… Но неожиданно задумался. А что, если этот, так называемый, независимый психиатр — окажется: очень даже зависимым; чьим-то братом, племянником, сыном, знакомым… И уже от него, — еще прежде существовавшая тайна, — перестанет быть таковой. И все выплывет наружу. (А перспективы последствий, — Ипполит Матвеевич боялся намного больше, чем самих последствий. Но это так. К слову… ).

И беда еще была в том, — что, сколько бы Безвременьев не пытался думать над возникшей проблемой — она, как будто бы, не только не исчезала, но и даже — стала как-то усиливать свое влияние. Множась, и таинственным образом, увеличиваясь в размерах.

И вот это уже была настоящая беда.

Безвременьев хаотично бродил по комнате. Суматошные мысли рождали такие же варианты; которые тут же отбрасывались, призывая к ответу новые.

Но уже все было действительно бесполезно. А, ведь, когда-то? лет пять — шесть назад… не тогда ли — впервые можно было задуматься? не тогда ли, — он впервые почувствовал, что с ним что-то происходит… (… поездка в трамвае… не купленный билет… контролер… отказ Владимира Ипполитовича предъявлять билет; требование штрафа… снова отказ; и, — в итоге, — спасение бегством… )… Ему бы тогда, — обратить на это внимание. Но, не на это, конечно… А на то, что случилось потом. А потом, — Безвременьев купил проездную карточку; и, при следующей поездке, всяческим образом, — не один раз тыкал ее под нос — поначалу удивленному, а после всерьез обеспокоенному кондуктору; а после, Безвременьев и вовсе выскочил из транспорта; обругав его чьим-то прихвостнем… Вот бы задуматься Безвременьеву тогда?!

Тем более, что при последующих поездках… впрочем, — самих поездок: не стало. Все расстояние от дома до метро, Ипполит Матвеевич ходил исключительно пешком.

Но, — завидев (уже знакомого) кондуктора в окне проезжающего трамвая — Безвременьев (каким-то загадочным образом) преображался: подпрыгивал вверх; желая обратить на себя внимание кондуктора — вытягивал руку, со все тем же проездным билетом; и, по настоящему, успокаиваясь только тогда, — когда видел его перепуганные глаза. Ходили слухи, — что вскоре, тот даже сменил маршрут. Пока его и там, случайно не нашел Безвременьев.

В общем — задуматься бы Владимиру Ипполитовичу тогда… Но… Кстати, через какое-то время, — Безвременьев неожиданно успокоился; стал ездить в трамвае; сразу покупая билет; и нарочито — на всем протяжении поездки — уставясь в специально заготовленную газету.

И вот, теперь… Теперь, Безвременьев стал неожиданно замечать, что постепенно погружается куда-то в бездну. Или нет. Какое же это погружение? Это скорее — возвращение. Возвращение обратно, в детство. Туда, где у него не было никаких забот. Там он был под более чем надежным прикрытием обезумившей от любви к сыну матери (продолжающей нянчиться с ним не только, когда он уже учился в институте, но и даже когда женился); от почти схожей любви — отца (бессменно — начиная со школьных лет — сопровождавшего его на все экзамены, в том числе и институтские); от любви сослуживцев отца (занимавшего достаточно крупный пост в министерстве культуры), заискивающих перед: чудо — мальчиком, притом, что никаким-таким чудом, — он никогда не был).

И уже хотелось ему в этом самом детстве остаться. И придумывались тысячи обоснований — не возвращаться обратно.

Да и зачем?

И тогда уже, — зачем и нам тогда надоедать Владимиру Ипполитовичу Безвременьеву нашим (излишним?) вниманием? Оставим его в том состоянии, которое уже почти всецело заполнило его… Ведь главное, — чтобы человек был счастлив…