Путешествовать я люблю и умею. Для человека, чьи пожитки умещаются в один не слишком большой по размерам рюкзак, а работа позволяет отлучаться и работать удаленно, я путешествую много. Правда, не все поездки хорошо заканчиваются, но мне всегда есть, что рассказать…
Добавить в моё избранное
6 мин, 48 сек 11689
В этот раз безудержное веселье намечалось в деревеньке с романтическим названием Подземенье. В происхождение названия я не вникал, так как мне вполне хватило той информации, что от моего местонахождения добираться мне до места назначения сначала трое суток на поезде, потом еще половину дня на автобусе, и завершал сию антицеллюлитную поездку марш-бросок из доброго десятка километров через лес.
Не поехать я не мог, потому уже к вечеру четвертого дня, вывалившись кулем из автобуса и получив возможность пошевелить ногами, бодро топал по пересеченной местности, предвкушая встречу с людьми, которых, скорее всего, потом еще год не увижу.
По мере моего продвижения темнело, на такой случай у меня был заготовлен фонарик и старая добрая бумажная карта, так как навигаторам я с недавних пор не слишком доверял, но и фонарик тут не очень понадобился, так как в небе поднялась идеально круглая луна. Светила она не намного хуже прожектора, идти было легко. По крайней мере, до тех пор, пока я не обнаружил себя на каком-то довольно древнем с виду кладбище.
«Угу», — мысленно отметил про себя и остановился, чтобы закурить. Пристало ли мне бояться кладбищ? В кладбищенскую чушь мы (я и внутренний голос) не верим. Так чего нам бояться?
— Иду я по кладбищу, «Кэмэл» курю, на холмик могильный с опаской смотрю. Вдруг голос из гроба: «Тебя проводить?!». Вот так очень просто я бросил курить, затянул я себе под нос на мотив какой-то детской песенки и все же направился через кладбище, так как искать обход и сбиваться с пути мне не шибко хотелось. А так — напрямик, уже почти с километр до цели осталось.
Допев в очередной раз стишок, пришлось остановиться, чтобы достать переносную пепельницу. Как бы то ни было, а лесных пожаров в мире хватает и без меня с брошенными окурками. Да и мне, наверное, было бы не слишком приятно, если бы какой-то проходимец бросал на мою могилку окурки.
Справа в кустах отчетливо шевельнулось что-то большое, судя по звукам, едва не заставив меня выронить пепельницу.
«Угу. Лесная живность? — оживился внутренний голос.
— Даже если и не лесная, идти знакомиться как-то не хочется». Живность, видимо, несколько огорчившись тому, что знакомиться с ней не идут — вышла сама.
Выбравшийся из кустов волк наводил на мысли, что когда-то его бабушка согрешила с бигфутом. Наверное, не намного меньше метра в холке, черный и лохматый.
«У страха глаза велики. Ты очки то-не потерял?». Пришлось проверить. Нет, очки были на месте, значит проблема не в моей врожденной близорукости.
— Р-р-р-р-р… — зверь приветливо оскалился, продемонстрировав мне весь набор своих резцов, клыков, ну и что там еще у них бывает.
Реплику я перевел, как: «Здравствуйте, уважаемый, ничего личного, но голову я вам все же откушу».
— Э-э-э… — в свою очередь ответил я, разглядев в кустах еще несколько пар светящихся в темноте точек, инстинктивно попятившись.
Бегать наперегонки с волком? Со стаей? Рассказать им, что я невкусный? Из оружия у меня только фонарик, которым и синяка не поставишь, и диск Булановой, заботливо всунутый мне кем-то из знакомых, уж не знаю, с какой целью. Какие еще варианты? Орать? Броситься на вожака и попытаться оторвать ему уши? Можно, конечно, обделаться — с надеждой, что они побрезгуют меня жрать. Нет, этот вариант оставим на крайний случай.
Отступив спиной вперед еще на пару шагов, я наткнулся на преграду, оказавшуюся старым могильным камнем. Медленно и не сводя взгляда с волка, я перекинул вперед рюкзак. Если попытается вцепиться в горло, то у меня по крайней мере будет хоть пара секунд для маневра. Так же медленно выудив из недр рюкзака тот самый диск, я следом резво метнул его в черного волка и рванул через кладбище, изо всех сил молясь всем богам, чтобы под ногами не вздумала провалиться ни одна из древних могил. Меньше всего мне хотелось бы завершить свои дни на дне волчьей ямы — в компании чьих-нибудь негостеприимных останков.
Целью побега была одинокая сосна метрах в тридцати. Красиво, прямо как Курникова, перепрыгивая небольшие могильные камни и на бегу уворачиваясь от почти истлевших, но все еще каким-то чудом стоящих крестов, я почти достиг дерева, когда прямо передо мной на крупный камень неизвестной могилы вскочил волк. Здоровый такой, черный мохнатый и удивительно антропоморфный, что ли… Ну, не бывает у волков такой грудной клетки, таких лап с такими до боли человеческими пальцами.
— Парень, бегом сюда! — раздалось откуда-то слева, и я, сумев не потерять скорость и развернуться на девяносто градусов (едва не свалившись на второго волка), рванул с новыми силами на голос.
Голос принадлежал какому-то дядьке, стоявшему на пороге небольшого каменного домика с фонарем в руке.
Мысль о том, что нафига на этом старом кладбище свой «живой уголок» со сторожем посетила меня уже после того, как двумя прыжками преодолев последние метры, я влетел в домик и захлопнул дверь, привалившись к ней спиной.
Не поехать я не мог, потому уже к вечеру четвертого дня, вывалившись кулем из автобуса и получив возможность пошевелить ногами, бодро топал по пересеченной местности, предвкушая встречу с людьми, которых, скорее всего, потом еще год не увижу.
По мере моего продвижения темнело, на такой случай у меня был заготовлен фонарик и старая добрая бумажная карта, так как навигаторам я с недавних пор не слишком доверял, но и фонарик тут не очень понадобился, так как в небе поднялась идеально круглая луна. Светила она не намного хуже прожектора, идти было легко. По крайней мере, до тех пор, пока я не обнаружил себя на каком-то довольно древнем с виду кладбище.
«Угу», — мысленно отметил про себя и остановился, чтобы закурить. Пристало ли мне бояться кладбищ? В кладбищенскую чушь мы (я и внутренний голос) не верим. Так чего нам бояться?
— Иду я по кладбищу, «Кэмэл» курю, на холмик могильный с опаской смотрю. Вдруг голос из гроба: «Тебя проводить?!». Вот так очень просто я бросил курить, затянул я себе под нос на мотив какой-то детской песенки и все же направился через кладбище, так как искать обход и сбиваться с пути мне не шибко хотелось. А так — напрямик, уже почти с километр до цели осталось.
Допев в очередной раз стишок, пришлось остановиться, чтобы достать переносную пепельницу. Как бы то ни было, а лесных пожаров в мире хватает и без меня с брошенными окурками. Да и мне, наверное, было бы не слишком приятно, если бы какой-то проходимец бросал на мою могилку окурки.
Справа в кустах отчетливо шевельнулось что-то большое, судя по звукам, едва не заставив меня выронить пепельницу.
«Угу. Лесная живность? — оживился внутренний голос.
— Даже если и не лесная, идти знакомиться как-то не хочется». Живность, видимо, несколько огорчившись тому, что знакомиться с ней не идут — вышла сама.
Выбравшийся из кустов волк наводил на мысли, что когда-то его бабушка согрешила с бигфутом. Наверное, не намного меньше метра в холке, черный и лохматый.
«У страха глаза велики. Ты очки то-не потерял?». Пришлось проверить. Нет, очки были на месте, значит проблема не в моей врожденной близорукости.
— Р-р-р-р-р… — зверь приветливо оскалился, продемонстрировав мне весь набор своих резцов, клыков, ну и что там еще у них бывает.
Реплику я перевел, как: «Здравствуйте, уважаемый, ничего личного, но голову я вам все же откушу».
— Э-э-э… — в свою очередь ответил я, разглядев в кустах еще несколько пар светящихся в темноте точек, инстинктивно попятившись.
Бегать наперегонки с волком? Со стаей? Рассказать им, что я невкусный? Из оружия у меня только фонарик, которым и синяка не поставишь, и диск Булановой, заботливо всунутый мне кем-то из знакомых, уж не знаю, с какой целью. Какие еще варианты? Орать? Броситься на вожака и попытаться оторвать ему уши? Можно, конечно, обделаться — с надеждой, что они побрезгуют меня жрать. Нет, этот вариант оставим на крайний случай.
Отступив спиной вперед еще на пару шагов, я наткнулся на преграду, оказавшуюся старым могильным камнем. Медленно и не сводя взгляда с волка, я перекинул вперед рюкзак. Если попытается вцепиться в горло, то у меня по крайней мере будет хоть пара секунд для маневра. Так же медленно выудив из недр рюкзака тот самый диск, я следом резво метнул его в черного волка и рванул через кладбище, изо всех сил молясь всем богам, чтобы под ногами не вздумала провалиться ни одна из древних могил. Меньше всего мне хотелось бы завершить свои дни на дне волчьей ямы — в компании чьих-нибудь негостеприимных останков.
Целью побега была одинокая сосна метрах в тридцати. Красиво, прямо как Курникова, перепрыгивая небольшие могильные камни и на бегу уворачиваясь от почти истлевших, но все еще каким-то чудом стоящих крестов, я почти достиг дерева, когда прямо передо мной на крупный камень неизвестной могилы вскочил волк. Здоровый такой, черный мохнатый и удивительно антропоморфный, что ли… Ну, не бывает у волков такой грудной клетки, таких лап с такими до боли человеческими пальцами.
— Парень, бегом сюда! — раздалось откуда-то слева, и я, сумев не потерять скорость и развернуться на девяносто градусов (едва не свалившись на второго волка), рванул с новыми силами на голос.
Голос принадлежал какому-то дядьке, стоявшему на пороге небольшого каменного домика с фонарем в руке.
Мысль о том, что нафига на этом старом кладбище свой «живой уголок» со сторожем посетила меня уже после того, как двумя прыжками преодолев последние метры, я влетел в домик и захлопнул дверь, привалившись к ней спиной.
Страница
1 из 2
1 из 2
